Размер шрифта
-
+

Степные волки - стр. 10

В общем, я был свободен от семейных уз, не задумывался о будущем и яростно дрался с боевиками-нохчами, совсем не понимая смысла этой резни, стараясь только сохранить жизнь своим пацанам-солдатам. Мы выполняли приказы, какими бы идиотскими они нам ни казались. Потом началось затишье, и во временном расположении наших частей стали появляться родители пропавших без вести сыновей, которые со всей России приезжали сюда в надежде на чудо. С тоскливыми глазами они расспрашивали всех, кто мог и не мог знать хоть что-нибудь об их пропавшем Ване, Пете, Грише… А что им оставалось делать, если в вагоны-рефрижераторы грузилось то, что осталось от безвинно погибших ребят и что никто уже не мог опознать? Невзоров в своем нашумевшем фильме показал многое, но далеко не все. Реальность была куда страшнее. Особенно, если находишься в ней, а не смотришь на происходящее с помощью телевизора…

Человеческая память так устроена, что по прошествии некоторого времени все плохое забывается, остается только хорошее. На войне всякое случается, не одни только грязь и кровь. Вот и мы, сидя в палатках практически посреди чистого поля, как-то отрешались от только что стихших боев. В меру сил старались себя поддерживать в чистоте, не то, чтобы отъедались, но хотя бы питались вовремя и регулярно. О том, что будет дальше, никто не имел ни малейшего представления. Верилось, что сопротивление проклятых нохчей наконец сломлено, остается только выкурить их из горных убежищ – и по домам!

Иногда вспоминали погибших ребят. Но надрыва, при котором рыдая бьют себя в грудь и разрывают тельняшку, непрестанно повторяя: «На его месте должен был быть я!» – не наблюдалось.

Черт его знает, может, мы и вправду так очерствели душами, что нас уже ничем не проймешь? Русский человек вообще крепче любого другого при всей своей сентиментальности и прочим ностальгиям. «Афганский синдром», а потом и чеченский не достигали у нас такого накала, как пресловутый вьетнамский у американских ветеранов. Вероятно, потому, что советский, российский человек не привык жить в роскоши и, попадая на войну, не совсем уж лишается всех удовольствий жизни, что так милы янкесам. Что в принципе человеку на фронте надо? Чтобы пищу подвозили вовремя, чтобы поменьше стреляли и относительная чистота, без которой, если нет возможности, и так можно прожить. Остаться бы в живых, прийти домой целым и невредимым – высшее счастье, о котором только мечтается. все остальное – как повезет. Вернулся с операции, в баньке попарился, налопался от пуза – и спать, чтобы не дергали неурочными подъемами. А если уж выпивка случайно появилась – вообще лафа!

Страница 10