Степные боги - стр. 9
«Беги, придурок! – орет на Петьку во сне Козырь. – Беги! Пусть зашьют!»
Но ничего не видно, потому что кровь заливает глаза. И ногам от стерни больно.
Солнечный луч переполз на макушку. Туда, где волосы уже колючие совсем.
Михайлова тетка Наталья во сне оглядывается по сторонам, манит пальцем.
Подбежал.
Говорит: «Дай-ка, я тебя поглажу чуток. Волосы у тебя – как у Митьки маво. Жесткие. А чего на лбу-то?»
Опустил голову.
«Стукнулся, не пойму, ли чо ли?»
Потрогал пальцем набухшую коросту. Мягкая еще. Никому взрослым не говорил, но тут почему-то решил – можно.
«Ребята вчера прут в поле нашли. В землю закопанный. Один конец наружу торчал. Оттянули, а потом позвали меня. Сказали в „чижа“ играть. Я подошел, они отпустили».
«Так ты зачем пошел-то?»
«Не звали они меня никогда».
Луч соскользнул с Петькиной головы и уперся в стену. На стене гвоздем нацарапано: «Гитлер – пизда». Прямо в кружке солнца.
А в Петькином сне бабка Дарья гремит своими горшками в подполье.
«Слышь, дед, Наталья чего учудила. Леньку-то этого Козыря сегодня чуть не захлестнула совсем. Поймала за огородами и вожжами его».
«Сбесилась баба, – говорит дед Артем. – Михайловская порода. Откуда их к нам только черти приташшили?»
Петька снова вздрогнул в своем неспокойном сне, зашипел, судорожно потер нос и затих. Снаружи долетел скрип ворот. Глухо стуча копытами, во двор вошла Звездочка.
– Мать! – закричал дед Артем, не успев спрыгнуть с телеги. – Мать! У меня спирт украли! Ети его! Нету спирта!
– Петька! – шептал Валерка и теребил спящего Петьку за плечо. – Слышь, Петька! А чего это у тебя, а? Кто это?
Петька открыл глаза и посмотрел на склонившегося над ним Валерку. Из носа у того черной полоской сочилась кровь. Время от времени он вытирал ее подолом рубахи, но чаще просто швыркал носом и продолжал толкать Петьку в плечо.
– Кто это, Петька? Кто это у тебя?
– Ленька побил? – сонным голосом спросил Петька.
– Нет. Сама опять побежала, – Валерка хлюпнул носом и потянул волчонка за шерсть. – Ты где его взял?
Кровь у него бежала всегда. С самого рождения. Даже после того, как его мамка перестала работать учетчицей на шахте и перебралась с его отцом в Разгуляевку.
А до этого она записывала тачки с углем. До самых родов. Чумазые рабочие смеялись и говорили: «Ты пузо-то свое посчитала? У тебя там как раз еще на одну тачку». Она в ответ всегда говорила что-нибудь дерзкое и смешное, так что они ухмылялись, и у них в глазах просыпался интерес к ее совсем еще маленькой груди под пыльным сарафаном.
Потом родился Валерка, и его назвали как Чкалова. Надеялись, что будет летать. Но у него из носа шла кровь. Как почти у всех, кто спускался в шахту. Говорили, что это все из-за газа – что там внизу какой-то очень вредный газ. Но Валеркина мамка вниз никогда не спускалась. Она целый день стояла там, где грузили вагоны. Пыль столбом – нечем дышать. И грохот.