Степная сага. Повести, рассказы, очерки - стр. 65
– Охранниками немцы были или свои же, из пленных? – спросил взволнованно Валентин.
– Смешанно. Но лютовали больше свои. По сию пору не могу понять, почему. Особенно один земляк по кличке Ржавый бесчинствовал. Здоровенный детина, нескладный, как обезьяна, весь в рыжей шерсти. Взялся за меня не на шутку.
– Может быть, из кулаков, обиженный?
– Кажись, голодранец. Но ненавистный, не приведи господи! Доведись ему родного брата пытать – умучил бы до смерти. Есть такая порода – все у них не как у людей, вкривь и вкось, а винят весь мир в этом, токо не себя.
– Кажется, я понял, что за фрукт! Такие, по научному определению, страдают комплексом неполноценности, или по-другому – комплексом Каина. Душа черной завистью переполнена, не способна сопереживать другим людям, любить, а только – ненавидеть, унижать, издеваться и за счет этого возвышаться над жертвами.
– Ну, как там по-научному называется, не знаю, но то, что душа гнилая – факт. Вначале ему кличка моя не понравилась. Хлопцы прозвали меня за большие усы, закрученные на донской манер, Будённым. Чем уж ему Семён Михайлович не угодил, того не ведаю. Но, как только услышал слово «Будённый», взъярился как ошпаренный. Чертом подскочил ко мне. Чуть ли не в глаз тычет корявым, как сучок, пальцем и орет: «Это ты Будённый?»
Мне даже смешно стало от такой тупости. Ответил ему: «Неужели солдата от маршала отличить не можешь? Я – такой же Будённый, как ты Ворошилов».
Он от ненависти аж зеленым сделался. Глаза, как у рака, выпучились, рот перекривило. Командует: «Раздевайся!» – «Это еще зачем?» – «Раздевайся, гнида, а то зашибу».
Пришлось раздеться до исподнего.
Подхватил он мои отрепья и кинул в печь, прошипев при этом: «К утру сам от холода сдохнешь».
Хлопцы мне вскоре другую одежу принесли. Сняли с кого-то из умерших. Не пропадать же добру, когда еще может живым послужить?
Но Ржавый не успокоился на первой выходке. При любом подвернувшемся случае мстил, хоть и понимал, зараза, што никакой я не Будённый и даже не активист. Просто выбрал козла отпущения и вымещал свою злобу. Может, выслуживался таким образом перед немцами, а может, просто свое гнилое нутро тешил?
Однажды лежу на нарах после очередного «угощения» охранников, мозгую, как дальше действовать, что еще заковыристей придумать, чтобы головы им задурить. Несколько недель так вот на одном кровопускании прокантовался. Похоже, сей трюк им приелся, уже не дюже впечатляет, бьют все сильнее и дольше. Так и все внутренности отобьют. Нужно еще на што-то исхитритса.
Тут заходит в барак мой «благодетель» и не орет, как обычно, а говорит масленым голосом (знать, придумал какую-то новую пытку): «Вставай, Будённый. Неча симулировать».