Стеклянная женщина - стр. 16
– Ты, должно быть, скучаешь по пабби. Он был добрым человеком.
– Благодарю вас. Это правда. Вы знали его?
– Мне довелось однажды повстречать его на альтинге. Он был очень набожен и радел о своей пастве. Епископы бывают жадные, но твой пабби был скромен.
Роуса кивнула.
– Полагаю, он гордился бы своей дочерью.
Она пересилила себя и ничего не ответила. Женщинам надлежит молчать и повиноваться мужчинам.
Он улыбнулся и, сощурившись, посмотрел на нее.
– Ты сама смиренность, Роуса Магнусдоуттир.
Она кожей чувствовала его взгляд. Роуса поймала себя на том, что рассматривает его руки: толстые веревки вен, сильные пальцы. Она вздрогнула и стиснула шерстяную юбку.
– Нравится ли тебе быть покорной? – тихим голосом спросил Йоун.
Она тщательно взвесила каждое слово:
– Гордыня – это грех. Господь сказал: не гордись[6].
Он сделал шаг ей навстречу.
– Ты славная женщина.
Тело его источало жар, и Роуса поежилась, но превозмогла себя и с улыбкой взглянула ему в глаза. Они двинулись дальше, и по дороге Йоун так красноречиво описывал красоты Стиккисхоульмюра, что под конец на губах у нее почти ощущался привкус соли, а в ушах раздавались крики тупиков. Время от времени она учтиво выражала восхищение. Мама говорила, что мужчины нуждаются в обожании.
Он держался с ней все более непринужденно и с улыбкой перечислял свои богатства: белье у него изо льна, хлеба и мяса в избытке, а кухня и baðstofa целыми днями щедро отапливаются торфом.
– У меня есть все, о чем только можно мечтать, – сказал он. – И все бы хорошо, только мне одиноко. В Библии сказано, что женщина была создана для мужчины, кость от костей моих и плоть от плоти моей[7].
Синева его глаз была непроницаема. Его ладонь скользнула по щеке Роусы, потом легла ей на плечо, горячая и тяжелая.
У Роусы перехватило дыхание.
Йоун спрятал ее руку в своих ладонях, посмотрел на ее запястье.
– До чего хрупкие косточки. Словно у птички. – Он переплел ее пальцы со своими. – Я окружу тебя заботой, Роуса. Слышишь меня?
Глядя на него широко раскрытыми глазами, она кивнула.
– Я стану посылать съестные припасы твоим родичам в Скаульхольт. – Он стиснул ее ладонь. Она невольно охнула. Он склонился к ее уху и прошептал: – Соглашайся.
Она вздохнула и закрыла глаза. Тьма внутри нее широко распахнула пасть, но Роуса решила не думать об этом и растянула губы в улыбке.
Сигридюр, разумеется, пришла в ярость.
– Пабби выпестовал твой ум, выучил тебя чтению. И теперь ты пустишь его труды по ветру и проведешь всю жизнь в тяжких хлопотах? Станешь поддерживать огонь в очаге и выколачивать белье, покуда не надорвешься? Уж коли тебе непременно хочется замуж, так выходи за епископа.