Стеклянная пыль - стр. 4

– Берни.

– Ну, – ответил я равнодушно.

– Берни. Я сегодня чуть не поймал суслика. Я кинул в него камнем, но немного промахнулся, и он убежал в нору. Суслики живут в норах, это такие дырки в земле.

Айси являл собой ходячий толковый словарь. Он любил расшифровывать значения общеизвестных слов, очевидно, не будучи уверен, что собеседнику они известны.

– Знаю, – ответил я.

Айси последовал за мной в пещеру и уставился на произведение наскальной живописи, почти завершенное Бруко.

– Отец, а куда он бежит? – поинтересовался сын.

– На водопой. Или за рогатым бубу, по следам.

Пришла жена шамана, седая женщина преклонных лет, и предложила нам похлебки из внутренностей свежезаколотого бути. Мы с удовольствием принялись уплетать наваристый суп, закусывая сочными кишками. Словно сами собой они длинной вереницей проскальзывали в глотку, наполняя желудок благостными ощущениями. Напоследок, в качестве десерта, мы опорожнили череп бути, заполненный сочными, дымящимися мозгами, только что сваренными.

Шаман жил зажиточно, у него даже имелись обширные запасы шипучего ягодного вина, приготовленного специально для празднования Дня первого листа. Одним словом, мы вышли из пещеры изрядно нагрузившимися, и мне пришла в голову шальная мысль.

– Хей, го-го! – закричал я и сбежал к реке, на ходу настраиваясь на зачатки мозга зуборыла.

– Дядьки-чавычалки к роднику бегут! – восторженно завопил Айси.

Вскоре монстр вылез из воды, тупо озираясь, будто не узнавал местности.

– Что это ты замыслил? – подозрительно спросил меня Носач, неуверенно спускаясь к берегу.

Не отвечая, я согнул звериную шею в форме дуги, прошлепал к нему и взобрался на это скользкое «седло».

– Присоединяйся, – сказал я.

Носач нерешительно хмыкнул, махнул рукой и уселся у меня за спиной. И мы помчались. Мы плыли так быстро, что в ушах свистело, а высокая волна раскачивала прибрежные растения. На берег выскочили детишки и старики, Носач им кричал какую-то чушь, размахивая руками и едва не утащив меня в пучину.

Потом случилось что-то ужасное. Наш зуборыльчик как будто потерял управление и выскочил на берег. Из его пасти летели клочья пены, временами падая на мечущихся по склону жителей поселка и разъедая шкуры. Визг стоял невообразимый. Впрочем, долго в «седле» я не продержался и после очередного крутого виража хлопнулся оземь.

Очнулся я на другой день поздно утром, чувствуя ломоту в костях и, кажется, всех других частях тела. Я отлично помнил вчерашний инцидент – вплоть до бесславного падения – и горько раскаивался. По счастью, обошлось без жертв, иначе лежать бы нам на алтаре, а не у теплого очага со смазанными ушибами и кружкой горького отвара. Видимо, помогло нам и то, что Носач пользовался уважением селян, а также явное отсутствие злого умысла.