Стекло - стр. 9
Он играл с человеческой памятью в жестокие игры – память была для него чем-то вроде носителя информации, с которого он стирал последний файл, или, другими словами, выбрасывал его в корзину. За годы практики Симон уничтожил множество таких файлов из базы воспоминаний различных людей. Он возвёл бы себя в боги, если бы ему удавалось не только стирать, но ещё и записывать нужные для него вещи, но это не получалось, как ни старайся, а имей он такую возможность, люди окончательно превратились бы в его марионеток.
Долгие годы Симон восторгался собой. Ему не доставало публики, перед которой он мог бы хвастаться своими фокусами, ловить поражённые взгляды. Он терпеливо сносил своё неафиширование, восхищался собою молча, пока однажды не удержался: он раскрылся жене. В первый раз он поделился с ней, как с союзником, как с человеком, заинтересованным в его успехах и был почему-то уверен, что она всегда будет на его стороне, и кто знает… ещё и поможет, станет его ассистенткой. Да только Нора восприняла его откровения не так, как он ожидал – она была поражена, но не его уникальными способностями, а ужаснулась его кровавым рукам, ужаснулась гибели невинных, шокировалась, что все эти годы жила с маньяком, с монстром, с циничным убийцей.
В день его первого признания Нора заперлась в ванной, успев прихватить телефон и начала звонить в полицию. Она кричала в трубку, звала на помощь и рыдала, пока Симон вышибал дверь, затем он выхватил телефон из её рук и размозжил его о кафель. Дальше, он опёр её голову о раковину, прислонившись всеми пятью пальцами к темени и ввёл Нору в транс. Жена всё забыла, будто не было никаких откровений. Ты ничего не вспомнишь, повторял он.
Приехала полиция.
Он совсем не препятствовал, наоборот, проявлял стремление угодить людям, находящимся при исполнении, поэтому с удовольствием провёл прибывших на вызов прямо к Норе. Не скрывая волнений, продемонстрировал жену, поведал, что с ней случился припадок – она вот уже девять лет как ходит по психиатрам (не сказал – психологов), и будто он уже вызвал бригаду психиатрической помощи, которую с нетерпением ждал… Рассказал, как жена в истерике разбила вдребезги телефон, крушила в квартире предметы (Симон для достоверности разбросал кое-какие вещи). Полицейский над ней склонился.
– Это вы нас вызывали? – Он должен был её допросить, таковы правила.
Нора уставилась на мужчин, одетых в форму, неподдельно безумными глазами.
– Симон, милый, а что у нас делают эти люди? Зачем они здесь? Боже, как болит голова… Мне срочно нужны лекарства. – Симон заботливо приложил ей ко лбу влажное полотенце, приготовленное заранее – картина складывалась как нельзя лучше, и автором сценария был он сам. Он то и дело извинялся за поведение больного человека, испытавшего стресс (какой не говорил, и никто не уточнял), но стресс был написан на её лице, и доказательств не требовалось. Симон сказал: ему жаль, что полицейским пришлось прокатиться, когда у них наверняка столько дел…