Стажировка - стр. 4
– Дисциплинированный воин похвалы достоин!
После завтрака воспитательная политинформация продолжилась. Мама попыталась прервать экзекуцию, подсунув мне альбом с фотографиями голожопенькой годовалой Лики, но под суровым взглядом главы семейства ретировалась. Вместе с альбомом. Когда мы дошли до великих побед в ходе Великой Отечественной Войны, достигнутых благодаря порядку и организованности, капитан посмотрел на часы и сказал:
– Ну всё, собирайся.
«Ну, теперь-то точно на губу?» – уже с облегчением понадеялся я, но опять не угадал. Я, Лика и папа сели в красную семейную «шестерку» и отправились в аэропорт Симферополя. Это были два часа ада! Похмелье моё никуда не делось, но в машине к нему добавилась ещё одна беда – меня начало укачивать. А офицер и не думал прекращать свою словесную пытку. Лика, привычная к таким речам с детства, мирно посапывала на заднем сидении, досматривая последний сон, а я погибал! Самыми страшными клятвами я обещал себе никогда в жизни больше не напиваться до состояния Жени Лукашина. Припарковавшись возле здания аэропорта, садист закончил свою лекцию словами:
– И запомни! Устав внутренней службы писан кровью наших дедов и отцов!
Мило улыбнулся на прощанье и был таков. А я, сдерживая рвотные позывы, поплелся за Ликой в сторону стоянки самолетов…
…На вечернюю поверку я в тот день успел, и никто так и не заметил моего отсутствия. Но вернуться в Ленинград у меня все-таки не получилось. Пока я «наслаждался» красотами Крыма, город переименовали в Санкт-Петербург. О чем, скорее всего, пытался мне намекнуть Шевчук на дискотеке, но я намеки понимаю плохо…
…Но, вернёмся в поезд «Саратов – Санкт-Петербург». Три года мне удавалось исполнять данную самому себе клятву, но вот опять! Ведь только что: «А давайте выпьем за то, чтобы количество взлетов всегда равнялось количеству посадок» – и вдруг я уже в поезде и куда-то подевалась суббота!
Прервал мои раздумья грубый мужской голос:
– Аллё! Братан! Ты живой вообще?
Я открыл глаза. Надо мной нависал довольно крупный старший лейтенант каких-то инженерных войск.
– Уже вечер! А ты даже не шевелишься.
– Все нормально – жить буду. Хотя сушняк дикий. Есть чем поправить здоровье?
– Обижаешь! – улыбнулся старлей и ушел. Через минуту солдат принес стакан водки. Я залпом выпил. Практически сразу перестало мутить, стучать по затылку кувалдой и снова потянуло в сон. Я ткнулся лицом в подушку, но долго понежится мне не дали.
– Молодой человек…
Противный писклявый женский голос зазвучал в правом ухе. Я перевернулся на спину. Рядом с моей полкой стояла несильно симпатичная, но гораздо более привлекательная, чем старший лейтенант, девица.