Стая для ведьмы - стр. 20
«Вот тут я не успел записать, покажи… у тебя почерк трудный, прочитай, я запишу…»
Я только глазами хлопаю и не успеваю за его маневрами. Даже не поняла, как мы уже возле квартиры моей оказались, а он опять к двери прижал и поцеловал. Скользнул языком по губе.
– Сегодня китайский, не забыла? Я зайду за тобой. До вечера.
И убежал.
Вот как с ним быть? Потрогала губы пальцами, посмотрела на них с удивлением. Его поцелуи приятны, и пахнет от него приятно. И на лицо он, оказывается, симпатичный – странно, я умудрилась только сейчас рассмотреть, пока он про китайский говорил. А еще он помогает мне словно возвращаться… Мысль глупая и странная проскользнула: "Возвращаться в этот мир…" Словно я уже в другом. И я уже не я вовсе.
– Доча? Ты чего тут стоишь? Ключ, что ли, забыла?
– Папа? – Я вдруг бросилась к нему на шею, как в детстве, и осознала, что скучала, очень.
– Солнышко мое, я тоже скучал… – папа растерялся, я ведь давно так себя не вела.
Я и сама поняла, что стала слишком взрослой, серьезной, что ли. Но сейчас вот так просто захотелось обнять, потому что скучала. И все обвинения куда-то ушли. Что, если он полюбил другую женщину? Ведь он с мамой столько лет уже прожил и с ней сейчас из-за меня?
Я начала припоминать их отношения. А ведь и правда, мама его не встречает у порога, не готовит ему еды, их отношения прохладны, они не ругаются, они словно не замечают друг друга. А ведь ему больно, плохо, он мучается и уйти не может, получается… я держу? Из-за меня? Как в моем сне с Валерием Александровичем? Но ведь неправильно… Он тоже должен быть счастлив, и если с нами счастья нет, то зачем нам его мучить? Он ведь живой, и там его любят и ждут…
– Ну, хватит тут уже концерты соседям устраивать, ребенок, – заулыбался отец.
Мы зашли домой. Я смотрела на его уставший вид: может, и правда в командировке был?
– Кушать есть чего? Пельмешки сварить? – спросила я.
– Вари, дочь, а я пока в душ.
Пока варила пельмени, на стол накрывала, все думала, думала. Нужно поговорить, и прямо сейчас. Он должен быть счастлив, а мы и без папы прорвемся, тем более если мама его не любит. А вдруг и у мамы тоже кто-то есть? А они оба притворяются… чтобы что? Психику мою не травмировать? Чай не пять лет уже. А сколько? Попыталась вспомнить… и поняла, что не знаю. Восемнадцать? Сорок пять? Тридцать два? В висках закололо.
Картинки чужих воспоминаний посыпались шквалом: "Верочка, нежная, сладкая, любимая, улыбчивая, всегда с радостью в глазах… встречает, любит, и я люблю…"
– Тоня? У тебя что-то болит?
Я посмотрела на мужчину: кто он? Попыталась вынуть из огромного количества воспоминаний образ. Отец… Чей? Но ведь мой отец был другим. Или не был? В голове образ старика – полного, вредного, злого, со злыми шутками, надоедливого. Он мать в гроб загнал, и я с ним ведь не виделся… сколько лет? Десять? А этот молодой, как я, такой же. И чего он меня дочей называет? У меня ведь не было отца, только любовники матери, последнего вообще прикончить надо, шило в бок, или это у Нинки отца не было? Черт, да что со мной?