Ставка на любовь - стр. 24
– Не сидеть же здесь вечно?! Не могу я здесь! И вообще, что сделано – то сделано, а я давно говорила, что сбегу, если не пустит!
Кивнув себе, перекинула косу на спину и пошла к матери в спальню. Достала старенький писчий набор и принялась сочинять письмо. Получилось очень даже неплохо, если вкратце: влюбилась, замуж выскочила, уехала. Он замечательный, ни о чем не волнуйся, скоро позовем тебя в гости в столицу.
Как-то так.
Жаль, мама не оценит. В любовь она не верит – сказки, говорит; в замужество тоже не верит – рабством называет; богачей не любит – чопорными снобами их обзывает. И столицу терпеть не может, говорит, что нужно жить там, где родился. Мол, здесь наше место, и нечего смотреть по сторонам.
И переубедить ее невозможно – сколько я пыталась, не сосчитать.
А теперь уже и не придется уговаривать. Понятное дело, позлится немного, а потом поймет. Сама-то она успела мир повидать, а мне даже нос не дает высунуть из городка. Вредительница. Как позову ее потом в Ривенхейм, так она и оттает!
Супруг вернулся очень быстро, я едва успела заварить чай, подобрать волосы наверх и переодеться в дорожное платье. Окинув меня безразличным взглядом, он залпом осушил чашку с напитком и, подхватив собранную мной сумку, отправился к выходу.
– Как, уже? – проговорила я, чувствуя, как нервы снова натягиваются, словно струны от лютни.
– Я жду на улице, Софи, – отозвался муж, покидая дом.
Как будто знал, что я немного приотстану.
Осмотрев кухню, тронула кончиками пальцев дубовый стол, улыбнулась портрету бабушки… Опомнившись, схватила посуду и перемыла чашки с чайником. И замерла, не в силах уйти из родного дома. Здесь никакая беда мне не страшна, но хороша ли жизнь, в которой совсем нет неприятностей и риска?
Бабушка, пока была жива, часто уговаривала маму не держать меня за своей спиной. "Безоблачное голубое небо, – говорила она, – радует лишь тех, кто недавно пережил грозу. Для остальных нет ценности в одной и той же пресной картине. Отпусти её, Аркадия, дай самой сделать выбор, дай набить свои шишки, иначе быть беде”.
Но мама не слушала. Она была уверена, что я не осмелюсь пойти против ее воли.
А я осмелилась.
Вздохнув, еще раз взглянула на портрет, и на этот раз мне показалось, будто бабушка чуть улыбнулась.
– До свидания, – шепнула, делая шаг к выходу. – Я ещё вернусь. Обязательно.
Джеймс Ллойд ждал меня у дороги, мирно беседуя с кучером почтовой кареты. Обернувшись и встретившись со мной взглядом, он махнул рукой, призывая поторопиться. И я, прикрыв калитку, ускорила шаг.
– Из Кельхельма едем лишь мы, – сообщил супруг, как только я подошла ближе, – Марк уехал ночью своим ходом, Ирвин с ним.