Статус: свободен - стр. 9

Но алкоголь всё равно притянул меня, потому что был атрибутом таинственной взрослой жизни всех моих сверстников. Подобно многим детям, мне очень хотелось поскорее вырасти. А вырасти – это значит: водить автомобиль, как у двоюродного дедушки Яши; курить папиросы, как дядя Лёня; пить алкоголь, как все взрослые, которых я знал.

Спиртное употребляли не только в жизни, но и в книгах. И в компьютерных играх. И даже в мультиках. В кино, наконец, где самый могучий герой мог, ни разу не поморщившись, осушить стакан водки или виски. Потом он расправлялся с врагами и целовал красавицу.

Даже в сериалах, которые смотрела моя мама, любой американский миллионер, едва зайдя домой, тут же подходил к бару. Он булькал в тяжёлый стакан что-то из графина и жадно пил, словно без этого не мог начать говорить.

Я помню, как шёл на кухню, наливал в стакан простой воды и залпом выпивал её, делая вид, что это алкоголь. Неудивительно, что когда немного подрос, выбрался из-под пристального внимания мамы, и у меня появились хоть какие-то карманные деньги, я с интересом и трепетом попробовал спиртное в компании школьных друзей в том самом подъезде своего дома. Это были коктейли в жестяных голубых банках – джин-тоники. А ещё персиковые, апельсиновые, ягодные коктейли. Они казались почти такими же вкусными, как газировка. Да, в послевкусии чувствовался странный оттенок жгучей горечи, но несколько ложек сахара и сильные ароматизаторы почти целиком подавляли его. Самое приятное — эти коктейли кружили голову и позволяли чувствовать себя смелым, бесшабашным, взрослым. Мы покупали одну банку на двоих-троих и пили по кругу.

Жизнь тем временем подкидывала новые доказательства того, что пить – это правильно. В школе моим любимым писателем стал Сергей Довлатов. Я перечитывал его книги одну за другой и до сих пор знаю некоторые произведения почти наизусть. Весёлые довлатовские сюжеты были немыслимы без спиртного. Вокруг спиртного всё и вертелось! Почти любая история начиналась с похода за бутылкой. Похмелье было описано как неизбежный спутник писательской жизни. И то, что Довлатов умер сравнительно молодым мужчиной от цирроза печени, меня как-то не трогало.

Постепенно моя психика была подавлена. Я не считал, что для меня самой большой проблемой алкоголя является то, что он постоянно отнимал энергию и делал меня слабее. Совершенно незаметно, за месяц-другой из жизнерадостного, энергичного человека я превратился в подавленное, нервное существо.

Приходя в школу, мы обязательно оказывались в центре внимания. Директор лично приходил в класс спросить о состоянии нашего здоровья: «Как самочувствие, алкоголики?». В этот момент мне не было стыдно, я даже не могу передать словами, какие чувства испытывал. Наверное, первый раз в жизни на меня посмотрели как на человека, который тоже, оказывается, умеет совершать залихватские поступки.