Старые деньги - стр. 44
В дверь постучали.
– Войдите.
– Алексей Михайлович, ваша маменька просили вас присоединиться к гостям, – произнесла молоденькая служанка – крепко сбитая улыбчивая крепостная по имени Анюта, недавно доставленная в столицу из имения.
– Скажи, что позже, – сурово произнес Алексей, не поворачивая головы к служанке, желая поскорее закончить с письмами, но Анюта не уходила. Она замерла в дверях и выжидающе теребила белоснежный передник. Алексей недовольно повернулся и спросил, не в силах скрыть раздражения: – Ну, чего тебе еще?
– Митяйка прибегал от Юсуповых. Просил повидаться с вами, но графиня приказала его не впущать, так он мне передал для вас послание от барина.
– Давай сюда послание, чего остолбенела?
– Так на словах велели передать.
– Как на словах?
– Да вот так, говорит, чтобы вы пришли сегодня к вечерней службе в церкву этих, как там, Святителей.
– Точно? Ничего не перепутала?
– Точно, Трех Святителей, так и сказали.
– Ну ладно, ступай. Все, ступай, говорю.
Анюта рассчитывала на благодарность. Алексей Михайлович любил приласкать ее без свидетелей, потискать, прижимая к стене, а потом подарить что-нибудь – ленту атласную в косу или бусики, но сегодня был зол и неразговорчив. Девушка обиженно выпятила нижнюю губу и неслышно притворила за собой дверь.
Граф тут же надел сюртук, взял в руки письма и два из них сунул во внутренний карман, потом открыл крышку бюро. Полностью выдвинул ящик, оголяя тайник, отомкнул его крошечным ключом и хотел туда спрятать оставшееся послание, но передумал и озадаченно прошептал себе под нос:
– Ненадежно, совсем ненадежно…
Так в нерешительности проведя с минуту у бюро, граф спрятал письмо к остальным в карман сюртука и направился в гостиную.
В зале, ярко освещенном огромной люстрой из цветного стекла, за столом оживленно беседовали дамы. Лакей посеребренными щипцами раскладывал на тарелки треугольные кусочки брусничного пирога, а хозяйка дома услужливо предлагала отведать горячего шоколаду. Когда Алексей Михайлович, извинившись, присоединился к гостям, Лиза не смела даже поднять на него глаза. Она задумчиво водила пальцем по золоченому краю блюдца. Ее пушистые светлые ресницы вздрагивали, дыхание было неровным, а маленький пухлый рот слегка приоткрыт от волнения.
Граф отослал лакея и сам принялся наливать чай, подставляя миниатюрное ситечко под носик объемного фарфорового чайника. Дойдя до Лизиной чайной пары, он будто невзначай несколько раз дотронулся до ее руки краем ладони. Девушка вспыхнула, потупила взор, замерла, но руки не убрала. Она накануне получила от Алексея Михайловича записку с намеком на его чувства и теперь не знала, как себя надлежит вести в его присутствии.