Старшая дочь дома Шторма - стр. 16

Я хотела подбежать к Эмилю и рассказать, что если поймать тритона и пригрозить ему смертью, остальные русалки перестанут нападать. Но быстро отмела этот план – если я заговорю с капитаном, он узнает меня по голосу и даже слушать не станет.

Может, он сам упадет на палубу, тогда получится его схватить?

Я продолжила наблюдать, но неудача первой сирены постигла лишь еще двоих. Остальные взмывали над палубой и вновь скрывались в морских волнах.

Нет, так не пойдет. В прошлый раз он, очевидно, на палубу не падал, иначе моряки убили бы его, и я не увидела бы его позже, на суше. Значит, чтобы что-то изменить, мне надо действовать. Но как?

Я в растерянности продолжала прятаться в тени лестницы, разглядывая сирен и тритона, который, приноровившись к скорости корабля, начал взлетать над водой все чаще и чаще. Может, связать петлю из веревки и попытаться поймать его так?

Будто отвечая на мои мысли, один из моряков попытался провернуть нечто подобное, но когда веревка коснулась плавника сирены, тот разрезал ее, будто шелковый платочек. Морская дева взвизгнула и совершенно не грациозно потеряв равновесие, плюхнулась в воду. Однако метод оказался неэфективным и моряк с досады выстрелил прямо в воду, за что тут же получил подзатыльник от боцмана.

Что же еще можно сделать?

Наблюдая за тритоном, я заметила, что он старался выныривать как можно ближе к грот-мачте и парусам, чтобы ножом или плавником расцарапать их. Вероятно, он рассчитывал таким образом снизить скорость корабля. Его примеру вскоре последовали и его подданные, а я припомнила, что после этой битвы часть полотнищ пришлось штопать, другую и вовсе заменить.

Когда принц уже в третий раз пронесся возле мачт почти на одной и той же высоте, я решила, что пора действовать.

Выхватив один из коротких русалочьих ножей, которые во множестве валялись на палубе, я сунула его в зубы и, будто заправский моряк, начала карабкаться по вантам. Вернее, в первые десять секунд я казалась себе настоящим морским волком, но руки быстро заныли от усталости, кожу натерла жесткая пенька. Однако я, рыкнув, подогнала сама себя: если не сейчас, то иной возможности что-то переменить может не представиться вообще.

Жалкие пол минуты подъема казались мне вечностью. Я ползла как улитка, судорожно цепляясь за веревки, когда корабль бросало волной из стороны в сторону. Казалось, стоит лишь немного расслабить пальцы, и меня выбросит вниз, на палубу, но туда я старалась вовсе не смотреть: думала, что высота подо мной уже невероятная, однако когда добралась до киля, на высоту которого обычно выпрыгивал из воды тритон, все же глянула вниз и ощутила даже легкое разочарование: палуба оказалась не так уж и далеко, как я себе представляла. Но все же при мысли о том, что я могу отсюда свалиться, тело пробрала нервная дрожь, от которой я едва не раздала руки. Однако в последний момент еще крепче ухватилась за канаты и прижалась к ним всем телом.