Старорусский детектив. Часть 1 - стр. 7
Был и еще один гость на этом пиру, которого сразу вспомнил отец. Этот гость был иноземцем, купцом, с которым торговал род Черногора. Приплыл он из-за моря, привез на обмен множество товара: шелка, оружие, украшения, менял все это он на шкуры пушного зверя, мед, пеньку, льняные ткани, кожу, сушеные грибы, ягоды и лошадей. Этот торговец давно пытался заключить договор, по которому все добытое уходило только ему и за бесценок. С многими старейшинами, по слухам, он пытался договориться, и те, кто соглашался за посулы, которые он приносил им, обрекали свой род на нищету и очень скоро разочаровывались в договоре и пытались его разорвать. Но чужеземец стращал их, что если они откажутся, он придет с армией, и завоюет их земли, и они будут отдавать все вообще даром.
Да, он мог отравить Черногора на пиру, как говорят, иноземец этот был искусным отравителем, для этого у него был припасен яд в перстне, которым он расправлялся со своими врагами, добавляя яд незаметно в напиток, который пила жертва, а если не удавалось подсыпать яд или жертва делала все, чтобы яд попал и в кубок отравителя, для чего чокался столь усердно, что содержимое его кубка обязательно попадало в кубок отравителя. Но не всякий захочет, отравив другого, быть отравленным самому своим же ядом. Хотя искусные отравители, боясь, что с ними могут поступить так же, сами принимали маленькие порции яда, для того чтобы организм смог противостоять отраве и если их захотят отравить этим ядом, то либо он совсем не подействует, либо действие будет почти незначительно. Но ядов было настолько много, что приучить себя к ним было невозможно, тем более что были яды мгновенного действия, от которых нельзя спастись, даже приняв противоядие. Но если отравителю все же не удавалось всыпать яд в напиток, то он мог использовать отравленную булавку, которую крепил к своей одежде, и подходил к жертве вплотную, обнимал ее и как бы случайно колол – и все, дело сделано, человек умирал. «Но непонятно, зачем было травить мою дочь, которая не могла занять мое место, – думал Черногор, – так как имела старших братьев, которые после меня возглавят мой род. Если представить, что он отравил в назидание, только чтобы запугать меня, он должен был знать, что если он только заговорит об этом или еще как-то даст мне понять, что виновен в смерти дочери, то будет убит сам и все, кто с ним пришел». Он, конечно, мог придумать что-то такое, о чем и подумать нельзя, недаром его звали Талант, и талантов этих у него было настолько много, что казалось, что он может все.