Старинное древо - стр. 10
Но по-настоящему голова была занята другой мыслью, что обнаружил неожиданно даже для него самого сорвавшийся с губ вопрос:
– Можно девушке устроиться на нижней полке?
– Не знаю, не знаю, – явно набивая цену за возможную услугу, продолжила своё верещание проводница. – Могут в Туле подсесть, в Орле…
– Спасибо, но мне удобней наверху, – отчётливо изрекла юная богиня, поставив в ложное положение добровольного ходатая. Это положение ещё более усугубила следующая реплика:
– Особенно наедине с мужчиной.
– Могу тебе, доченька, другое купе подыскать, женское, – обрадовалась новой возможности отработать так хорошо лежавшие в кармане двадцать рублей проводница.
– Благодарю за заботу, но я уже устроилась. Да с мужчиной, на самом деле, гораздо интереснее, – лишила её последней надежды несговорчивая пассажирка.
– Как хочешь, – не очень любезно произнесла особа, не имевшая никакой талии, и удалилась, так и не дав сдачи, но и не попрощавшись.
Александр пристальней всмотрелся в соседку. Теперь, когда она сидела напротив и не только талия, но даже стройные ножки, оказавшиеся под столиком, не были видны, вся привлекательность мигом исчезла. Вспомнились частые разочарования юности: идущая впереди девушка казалась со спины Афродитой, но стоило обогнать и обернуться, иллюзия мгновенно развеивалась как дым. Так и тут: фигурка фигуркой, а вот личико явно подкачало – на мисс Вселенная никак не тянуло, и на мисс Ольгин, пожалуй, тоже. Простецкое оно какое-то, и нос слегка вздёрнут, и рот широкий, плебейский. Такие губы его явно не манят.
Нет, с Машей ни в какое сравнение не идёт. Машу всегда хочется целовать. Даже если она сонная, неумытая, неприбранная. Настолько притягательны её уста.
Но хватит душу травить! Всё равно никакой Маши рядом нет и не будет ещё несколько дней. Не будет и Кати, которую он, несмотря на существование блистательной юной подруги, любит ничуть не меньше, чем двадцать лет назад, когда они только поженились. С попутчицами в поезде можно позволить себе лишь лёгкий флирт – не больше. Слишком дороги оказываются потом эти солнечные удары в пути.
Александр не был однолюбом, но и донжуанством не страдал. Он признавал лишь самый минимальный набор, необходимый каждому мужчине: любовь небесная и любовь земная. Небесная, разумеется, жена, мать собственного ребёнка. Иначе как можно прожить с человеком весь отпущенный тебе срок! И не только лучшую его часть, но – если случится – долгую тягучую старость, о которой он не мог думать без содрогания, вспоминая собственных родителей. Спали последние лет тридцать в разных кроватях, а ворковали друг с другом, как юные голубки. Неужели и ему предстоит такая пытка? Вот почему надо иметь любовь небесную. Одну-единственную на всю жизнь: ведь она может оказаться непомерно долгой и мучительно тяжёлой.