Старик, романтика и марсиане. Сборник рассказов - стр. 11
– Экипажу «Соляриса» собраться в кают-компании, – прошелестел динамик Наташкиным голосом. Очень сексуальным. Но я однажды слышал, как она визжала в бухгалтерии, когда ей сверхурочных недосчитали.
Кают-компанией тесную конуру со столиком на четверых называл только капитан. Ну и мы при нём старались не говорить «кладовка». Он обижался.
– Привет, Наташенька, – сказал я, усаживаясь. – Ты сегодня не только прекрасно выглядишь, но и отменно пахнешь.
– Ой, Пухлик…
Наташка томно закатила глазки, а Урляев сразу набычился. Ревновал, балбес. «Шанелью» от нашей дамы пёрло так, что непременно ей капитан пропиздрон устроит. Я же пока делал вид ароматами оглушённого, красотой сражённого влюблённого юноши. Самое интересное, что Наташенька мне не упиралась. Эта манерная сучка была совершенно не в моём вкусе. Но, чтобы позлить Урляева я при нём всегда на Наташеньку делал стойку и тщательно имитировал гормональный выброс.
Как я и ожидал Маусс сразу взял быка за рога. Или вернее козу за молочную железу:
– Штурман Потехина – три дежурства на камбузе вне очереди, – сказал он, снимая фуражку и упираясь могучими ручищами в хлипкий столик.
Наташенька попыталась издать звук и капитан рявкнул:
– Повякай мне ещё, профурсетка! Я, блядь, кому говорил «никакого парфюма»?! Ты у меня весь перерасход кислорода за сегодня по коммерческой цене оплачивать будешь. Ты у меня вентиляционные фильтры маникюром своим чистить будешь. Благоухать изволишь? Тебя бы, в рот компот, на дизельную подлодку загнать, где матросики под пайолы ссут, с вахты отлучиться не могут, там бы ты благоухала, там бы тебя раком в акростоль через ватерлинию таранили до седьмого пота.
Наташенька побелела, потом покраснела, а Маусс поправил галстук, величественно сел за стол и совершенно спокойно сказал мне:
– Шкипер, доложите обстановку.
Я и доложил. Доклад мой был краток.
– Обстановка на грани банкротства, – сказал я. – Рублей по двадцать пять каждому в этот месяц набежит.
Маусс посопел сердито и выдал:
– Значит так. Будем забуриваться вглубь. До границы Мохоровичича не полезем, но и по верхам шнырять, смысла больше нет. Пустой участок, бедная порода. Знаю, что опасно, знаю, что против инструкции. Но другого выхода у нас нет.
И поняли все, что решение это он уже давно принял и мнения наши лучше оставить при себе. И ему не хуже нашего известно о неприемлемости использования геоходов класса «Солярис» на больших глубинах. И плевать он на это хотел.
– А теперь давайте обедать, – сказал Маусс. – Что там у нас сегодня? Опять лапша? Ну, давай лапшу.