Старая переправа - стр. 12
Не то от ночного холода, не то от пережитого парня начало трясти, да трясло так, что он серьёзно боялся упасть с двухметровой высоты. Звуки потихоньку стихли, и разлилась обычная степная ночь. Даже топота гиен слышно не было. Прошло ещё немного времени, и Данил начал успокаиваться, да и трясло его уже меньше, и камень, сначала казавшийся теплым и уютным, стал холодить пятую точку и впиваться углами. Нужно бы достать «пенку». Но неудобно, лопата в руках, рюкзак за спиной. Потихоньку осмелев, начал стягивать рюкзак, вот уже тот на коленках, и парень наполовину вытащил «поджопник». Он им пользовался мало, а с собой всегда таскал из-за того, что придавал жёсткость задней стенке дешёвого рюкзака, и разобранный прибор не давил выступающими частями на спину.
– А-а-а… – неожиданный, почти человеческий крик боли раздался где-то рядом. Данил дернулся, рюкзак с наполовину вытянутой «пенкой» полетел вниз. Парень жонглировал лопатой, пытаясь не уронить её и не свалиться самому. Крик на одной ноте резко прекратился, а ему наконец-то удалось поймать лопату. Он замахнулся ею и замер. Какое-то время ничего не происходило, потом с той стороны, откуда послышался крик, раздалось какое-то довольное бульканье или урчание.
– Ур-рбру-ру-рбубу.
Данил вцепился в лопату, продолжая держать её на изготовку, до боли всматриваясь и вслушиваясь в пустоту; глаза вроде привыкли чуть к темноте, но всё так же было абсолютно ничего не видно. Урчание удалялось и было уже еле слышно, а потом вновь наступила тишина. Нет, изредка были где-то далёкие звуки, иногда что-то шуршало.
Примерно часа через четыре такого времяпрепровождения парень понял, что отсидел ноги, и они покалывали и становились деревянными. Нужно было слезть, размять ноги, заодно рюкзак подобрать и сидушку под зад подстелить. Развернувшись на камне, он повис на животе и потихоньку сполз. Кровь прилила к онемевшим конечностям, и их начало нещадно колоть, да так больно, впору заорать. Стараясь не шуметь и опираясь на лопату, он танцевал, разгоняя кровь. Вроде отпустило, надел полупустой рюкзак, пусть «пенка» так и торчит наполовину. Сейчас залезет наверх, подстелет под зад и до утра досидит с комфортом. Только вот как залезть с лопатой? Без лопаты, держась обеими руками за камень, взбираться было можно. Если же лопата была в одной руке, то залезть невозможно, и вообще непонятно, как он туда запрыгнул.
Вдруг метрах в пяти раздался шорох. Стало ясно, как он залез на истукана: положил лопату наверх и пулей взлетел. Тут же взял лопату в руки, выпрямился во весь рост и застыл на пьедестале, словно девушка с веслом. Шорох приближался. Данил всматривался вниз, шорох уже под ним. Вот вроде мелькнули темные тени. Сердце стучало, готовясь выпрыгнуть из груди.