Старая крепость - стр. 20
– Это точно. Он его бросил, потому что, видите ли, тяжело нести.
– Как его тогда не посадили – ума не приложу.
– Не стали дело раздувать: такое пятно на репутации части и командования никому не нужно, – пожал плечами я.
– Да, скорее всего, ты прав.
Снаружи послышался приближающийся топот: взвод прибыл с физзарядки. В палатку стали забегать взмыленные солдаты.
– Пойдём-ка, Эмиль, зубы почистим, а то потом воды не достанется, – предложил я Райзингеру.
Предложение встретило молчаливое одобрение с его стороны и мы, прихватив мыльно-рыльные принадлежности, отправились к умывальникам.
На утреннем построении Рюдигер уже был в строю. Как всегда, серьёзен, как всегда, – с мощным чесночным выхлопом. Всё как обычно. Когда он успевает нажраться своего чеснока, – я не понимаю. Вместо чистки зубов, похоже. Спрашиваю как здоровье. Всё в норме, медики ничего у него не нашли: так, пару синяков, ерунда. Крепкий парень.
Стоим, ждём Рауша, но тот сегодня запаздывает. Неспроста это. Чувствую – что-то будет, какую-то новость он нам принесёт. Сегодня 18 июня и новость, по моему мнению, может быть только одна: через четыре дня война. Но поделиться своим предположением я ни с кем не успеваю: звучит команда «Смирно!» и строй застывает. Не спеша, появляется обер-фельдфебель Рауш. В руках у него какие-то бумаги. Ну, точно, – сейчас зачитает приказ Адольфа Алоизыча, я выиграю пари и выкину, наконец, нахрен весь чеснок Отто. Сердце бешено колотится.
– Господа солдаты! Получен приказ! – Рауш держит перед собой лист бумаги.
Вот оно! Началось!
– Для осуществления погрузочно-разгрузочных работ, в порядке трудовой повинности, от нашего взвода выделяются…
Что? Какие погрузки? А как же война? – моему недоумению нет предела. Ерунда какая-то! Впрочем, может Рауш в конце об этом сообщит? Ладно, подождём.
– Рядовой Рюдигер!
– Я!
Ну, это ожидаемо… Кого же ещё? Старый косячник едет на трудотерапию.
– Рядовой Грубер!
– Я!
С этим тоже всё понятно, обжора.
– И рядовой Ланге!
Ланге, – знакомая фамилия…
– Рядовой Ланге! – повторяет Рауш и смотрит на строй.
Чёрт, да это же моя фамилия!
– Я!
– Старший группы. После завтрака прибываете сюда. Вопросы? Вопросов нет. Первая шеренга, – два шага вперёд, вторая, – шаг вперёд, шагом… марш! Кру-гом! Командирам отделений и лицам, их замещающим, приступить к телесному осмотру!
Как? И это всё? А как же приказ? Война? Когда же всё начнётся? Я обескуражен. Может, – это действительно другой мир и войны 22 июня не будет? Ничего не понимаю.
После осмотра и опроса на предмет жалоб и заявлений, мы двигаем в столовую на завтрак. Вот что-что, а кормят в Вермахте хорошо. На завтрак макароны с мясом, белый хлеб, масло, джем, молоко, кофе. Перловки недоваренной и недосоленной нет, унтер-офицеры через минуту взводы не поднимают, как в нашей армии, в чайнике с молоком сухофрукты не плавают, жирные ложки и вилки из пальцев не выскальзывают. Лепота!