Старая книжная полка. Секреты знакомых книг - стр. 1
© В. И. Шубинский, текст, 2018
© Д. М. Плаксин, макет, 2018
© Фонд «Дом детской книги», 2018
Предисловие
Читателю этой книги – так, по крайней мере, кажется мне – лет пятнадцать-шестнадцать. А может быть, и больше. Может быть, и тридцать, и сорок, и семьдесят.
Собственно, от читателя требуются только две вещи: быть взрослым (или почти взрослым) человеком и хорошо помнить детские книги. Поэтому лучше, если он недавно был ребёнком. Или у него есть сыновья и дочери, недавно вышедшие из детского возраста.
Потому что разговор у нас пойдёт про взрослые секреты детских книг. Точнее – книг, считающихся детскими. Про стоящие за ними взрослые, иногда не очень весёлые истории. Про их тайные, не понятные юным читателям смыслы.
Некоторые из этих историй происходили в дальних странах. А многие у нас в России, в Петербурге (Ленинграде), и совсем недавно. Герои одних историй – люди из плоти и крови. В других людей как будто и нет, а есть бродячие образы и сюжеты, живущие своей отдельной жизнью, отражающиеся друг в друге как в зеркалах.
Английский поэт Томас Стернс Элиот как-то сказал фразу, поразившую многих: «Гении крадут». Он имел в виду то, что писатели, наделённые настоящим гением, внимательны к вечным сюжетам, к кочующим образам – и не боятся браться за то, что уже кем-то использовано: ведь у них-то выйдет лучше!
А аргентинский писатель Хорхе Луис Борхес как-то сказал, что историй во всей мировой литературе всего четыре. Одна – про город, который защищается от врагов, вторая – о поиске тайны, третья – о возвращении путешественника в родные места и последняя – о боге, приносящем себя в жертву. И что всё, написанное людьми, сводится, в конечном счёте, к одной из этих чётырех историй.
Это относится и к «детской», и к «взрослой» литературе. На самом деле граница между ними условна.
Очень многие книги, которые сегодня читаются в основном детьми и подростками, когда-то писались для взрослых. Например, романы Вальтера Скотта и Фенимора Купера. В своё время их читали взрослые люди во всех странах совершенно всерьёз. И, к примеру, Пушкин читал. Но прошло всего несколько десятилетий, и взрослые люди стали стесняться читать книги, в которых слишком много приключений, слишком мало серьёзных мыслей и достоверных описаний быта. Конечно, они всё равно их читали, но тайком, а покупали эти книги как будто для своих детей. Спустя полвека примерно такая же история была с Жюлем Верном. При жизни писателя его книги покупали взрослые. Тогда люди очень уважали научно-технический прогресс, уважали путешествия, открытия, и читать про это было престижно. Настал двадцатый век, простодушно-оптимистическое отношение к науке и прогрессу ушло в прошлое, авантюризм стали презирать. Но подростки продолжали читать «Детей капитана Гранта» и «Пятнадцатилетнего капитана».
Гораздо чаще бывает так, что у книги есть два смысловых уровня. В тексте, содержащем очень серьёзные и взрослые мысли и предназначенном для взрослых людей, содержится какая-то простая история, понятная и юному читателю. Эту историю извлекают и – в упрощённом виде – издают для детей. А бывает, что в детскую книгу вкладывается какой-нибудь тайный шифр, который могут понять лишь взрослые. Как правило – только некоторые из взрослых.
Ещё бывает, что писатель просто описывает своё – или чьё-нибудь – детство. Он описывает его не для других детей, а для взрослых. Только вот почему-то взрослые редко перечитывают, к примеру, «Приключения Тома Сойера» Марка Твена. А зря.
Случается и так: замечательный взрослый писатель по разным причинам не может своими «настоящими» произведениями заработать на жизнь. За детскую литературу он берётся как будто по необходимости. Но иногда оказывается, что «детское» и «взрослое» творчество его неразделимо. Что это? Две стороны одной медали. Два лика Януса. Самый яркий пример – Даниил Хармс. Но чтобы по-настоящему понять детского Хармса, надо знать Хармса взрослого.
Детские (или считающиеся детскими) писатели были очень разными людьми. Некоторые – ребячливыми, а некоторые – очень непохожими на детей, мрачными, занудливыми. Добрыми и не очень. Весёлыми и невесёлыми. Верующими и неверующими. Порою даже немного сумасшедшими.