Стану твоей проблемой - стр. 15
- Все так же как и в прошлый раз, - медэксперт недовольно скривился, заприметив на светлом костюме маленькое пятнышко крови, но продолжил: - Вскрыл грудную клетку, поковырялся там знатно, все оставил и ушел.
Главный следователь позеленел, слушая моего давнего друга, но я не обратил на него внимания, придирчиво уточняя:
- Все органы на месте? Зачем он туда вообще залазит?
- Все при ней, - пожал плечами Натан. Он и сам выглядел весьма задумчиво. - Возможно, ему просто нравится резать даркти? Или тренируется. В Торпе есть медицинская академия, возможно, это студент?
От такого предположения сер следователь покрылся белыми пятнами, и я стал серьезно переживать не хватит ли его удар. Ведь убийство в маленьком городке, где все друг друга знают и самое страшное, что происходит - кража портков с соседской сушилки для белья, это небывалый стресс. Тем более, что в населенных пунктах в окрестностях города Торп это уже третий подобный случай.
- Зачем студенту выбирать именно двадцатилетних девочек с рыжими волосами?
- Может, фетиш? - неуверенно предположил Натан. - Все же мне стоит еще раз осмотреть ее в лаборатории.
- Кстати, эта девушка тоже невинна? - уточнил я, практически не сомневаясь в ответе. У меня уже вырисовывался определённый портрет жертвы, но Натан удивил:
- Судя по ее роду деятельности - не совсем, - лакети полюбовался на мои сдвинутые брови, и пояснил: - Девушка работала, продавая собственное тело.
- Она это в Торпе делала, - быстро принялся оправдываться главный следователь, будто это его застукали за нелегальным оказанием услуг интимного характера.
- Ты это как узнал? - хмуро поинтересовался у медэксперта, игнорируя толстячка. Он протянул мне заляпанную кровью визитку:
- Вот, в кармане у нее было. Публичный дом мадам Сазори.
10. 10
Эстель
- Вторая конституция была принята в тысяча восемьдесят третьем году с Вознесения Флоренсо, - монотонно вещал профессор с трибуны. Я машинально конспектировала, даже не поднимая головы. На лекциях по "праву" я научилась погружаться в состояние граничащее с дремой, когда часть мозга бодрствовала и отвечала за записи, а все остальное практически спало.
Некоторые студенты были более откровенны с самими собой и преподавателем - они даже не стремились делать вид, что слушают, а стелили на парты пиджаки вместо подушек и сладко сопели. Хорошо, хоть храпеть никто не начал, а то профессор слепой, но не глухой. Его голос и монотонная манера речи словно были созданы для того, чтобы убаюкивать.
Громкий стук дерева о камень заставил бодрствующих подскочить на ноги, спящих попадать с лавок, а профессора отпрыгнуть и уронить все свои записи. Источником звука была дверь, которая распахнулась с такой силой, что грохнула о стену и отскочила обратно, едва не вытолкав назад в коридор растрепанного запыхавшегося парня. Он подбежал ближе к партам и крикнул, вглядываясь в лица студентов: