Становление - стр. 35

В восемь мирное, спокойное жилище превратилось в толкучий рынок. В вагончик ввалилась вахта первой бригады, наполнив его топотом, гвалтом. Это всё был народ холостой, бессемейный, ни к кому, и ни к чему не привязанный, которому всё трын-трава, и море по колено. Ребята из первой бригады были дерзкими, задиристыми, любили покуражиться перед тюфяками-обывателями, похваляясь своей необычной судьбой. Именно первая бригада создавала геологоразведчикам сомнительную славу беспробудных выпивох и дебоширов. В партии первая бригада имела прозвание Дикой. Собирали Дикую бригаду с бору, да с сосенки, лишь бы дыру заткнуть. Что возьмёшь впопыхах в бору, когда вот-вот лесник нагрянет? Какую-нибудь кривулину или гнилушку, а со случайной сосёнки и тем паче – пару недоразвитых шишек. От работников, составлявших прославленную бригаду, отпихивались все мастера, и коллективы бригад не желали видеть в своих рядах работничков, которым всё «по фигу». Бурение скважины – труд коллективный. Коллектив зависит от труда и отношения к труду каждого своего члена, но и всякий работник зависит от коллектива. И работники Дикой бригады прежде, чем оказаться в штрафниках, насолили не одной бригаде. Как непутёвые мальчишки гордятся близким знакомством с приблатнённым недорослем, который, красуясь, наврёт недотёпам с три короба о своих дерзких подвигах, так и работники Дикой бригады гордились таковым к себе отношением. Благодаря своеобразному составу, первая бригада была малоуправляема, и мастера соглашались браться за неё лишь временно, в силу каких-либо обстоятельств. С подчинёнными держались отчуждённо и холодно, работали с одним желанием – поскорей избавиться от подарка судьбы. Текучесть в первой бригаде превосходила подобный показатель и по партии, и по экспедиции, дух анархии сохранялся в ней постоянно. Но нашёлся мастер и для «дикарей», даже как бы сам вызвался. Звался мастер Порфирьев Егор Демидович. Авторитет у анархистов заслужил благодаря беде, приключившейся с ним полтора десятка лет назад. Довелось Егору Демидовичу побывать за колючей проволокой. Срок получил не за хулиганку, и уж тем более не за воровские дела. Среди таёжников воров не водится, не та среда обитания. Работал в те годы Порфирьев в дебрях Саян. Подобрались в его бригаду босяки да бывшие уголовники, не блатные, а обыкновенные башибузуки, но набравшиеся в местах отсидки специфических законов. Работнички были один краше другого, в геологоразведке люди случайные, к делу равнодушные, но не равнодушные к горячительным напиткам и азартным играм. За картами могли проводить сутки напролёт, причём игра шла отнюдь не на интерес, как обычно бывает у буровиков. Конфликты между бригадой и мастером по этому случаю возникали постоянно. Как-то сложилась ситуация, когда Егор Демидович был вынужден взять в руки нож. Ситуация возникла благодаря законам, которых придерживались бывшие уголовники, среди нормальных людей подобного бы не произошло. О тех делах Порфирьев рассказывать не любил, лишь как-то за чаркой объяснил: «Если бы я ножом не ткнул, меня бы самого ткнули. Но меня бы насмерть, а я так, жалеючи, больше для показа». Но и за малую кровь «для показа» Егору Демидовичу дали срок. Поступок свой Порфирьев скрыть не пытался, и сам организовал доставку пострадавшего в больницу.