Станцуем, красивая? - стр. 33
Мужской клуб занимается бесконечной трепотней о футболе и хоккее, а если случается стакнуться двум автомобилистам, то и о машинах. Женская же курилка делит время между натуральным обменом вещами – преимущественно, детскими – и обсуждением моделей одежды из польского издания «Бурды». В принципе, благодаря французским связям Роберта Шпрыгина, достижимы и другие заграничные журналы, но, по общему мнению, мало кто может конкурировать с «Бурдой» в практичности фасонов.
Обычно на подоконнике курилки всегда лежит раскрытый на развороте последний выпуск, и кто-либо из девушек, прикусив от старания язык, тщательно переводит на кальку линии будущего новогоднего платья, детской курточки или легкомысленного летнего сарафана. Но сейчас, в святой час политинформации, когда сотрудницы и сотрудники отдела по горло заняты в «Красном уголке» защитой победившего коммунизма, ничто не может помешать Ирочке выплакать все имеющиеся в наличии слезы.
Время от времени Анька делает попытку вмешаться в этот процесс. Однако в ответ на расспросы Ирочка еще глубже зарывается в Анькину юбку. Рядом вздыхает Мама-Нина, в руке у нее Ирочкины очки, в глазах – материнская печаль. Анька осторожно поглаживает безутешную девушку по голове. Короткая модная стрижка «гаврош», детская шейка с трогательной косицей, распухшая от слез щека, сквозь редковатые волосы просвечивает белая кожа черепа.
«Да, с волосами Ируне не повезло, такими темпами скоро совсем облысеет, – думает Анька, и тут же мысленно одергивает себя: – Не стыдно тебе? Нашла о чем думать в такое время. Человеку плохо, а ты про лысину…»
Но поди прикажи навязчивой мысли не думаться – в ответ на запрет в Анькину голову, вытесняя соображения сочувствия, упорно лезет неуместная и очень смешная картина лысой дюймовочки в очках. Какое-то время Анька крепится, но затем не выдерживает и прыскает, к неодобрительному удивлению Нины Заевой.
– Что такое?
– Истерика, – объясняет Анька. – Придется тебе с двумя возиться.
Мама-Нина серьезно кивает. С двумя, так с двумя. У истинной матери детей много не бывает.
– Слушай, Ируня, – говорит Анька, добавляя голосу жесткости. – Ты уже четверть часа рыдаешь. Юбка промокла, этак я ревматизм заработаю. Вставай, мать, умойся и расскажи, в чем дело.
Ирочка молча мотает головой.
– А чего тебе непонятно? – вздыхает Мама-Нина.
– Ясно, как божий день. Бросил ее этот козел. Так, Ирина?
– Точно, – кивает Анька. – Наверно, так и есть.
Ирочка, так?
Ирочка поднимает красное лицо и часто-часто кивает. Затем она делает попытку снова уйти в Анькины колени, но Анька решительно пресекает эти вредные поползновения.