Стань моей судьбой - стр. 27
Полюбит потому, что сочтет ее самой замечательной женщиной на свете.
И когда лорд Клифтон объявил, что смотрит на нее второй раз, у нее перехватило дыхание.
Он смотрел на нее так, будто именно она та женщина, которую он искал. В глазах его горел огонь страсти.
Он направился к Люси, чтобы обнять ее, накрыть губами ее губы.
«Как этот мужчина вдруг стал таким красивым, обаятельным, таким желанным?» – думала она.
Почему она раньше не заметила, что его глаза темно-синего цвета, что они горят опасным огнем? Почему не увидела резко очерченный подбородок, широкие плечи.
Но к великому огорчению Люси, этот золотой миг, этот волшебный шанс – первый настоящий поцелуй – совпал с моментом, когда Расти и Сэмми решили выскочить из засады.
В какой-то миг Клифтон решил овладеть Люси прямо здесь и сейчас.
Отвлеченный ее полными, нежными губами, мыслью о ее пышной…
И в этот момент он почувствовал слепящую боль в затылке. Искры замелькали перед глазами и только единственная мысль звенела в голове.
«Никогда не позволяй себе отвлекаться».
Это был первый принцип Джорджа Эллисона, который он вбивал в головы Клифтона и Малкома с того дня, когда они переступили порог его кабинета.
«Никогда не позволяй себе отвлекаться».
А он отвлекся. В Хэмпстеде. На единственной тропинке, ведущей в деревню. Через час после того, как Эллисон пробормотал эти самые слова, кажется, в сотый раз.
И все же он отвлекся, сильно отвлекся. Его отвлекла особа, о флирте с которой он и помыслить не мог.
Покачнувшись, Клифтон повернулся к противнику.
Точнее, к противникам.
Он моргнул несколько раз, и пятно перед ним превратилось в две фигуры, ближе к нему стоял огромный детина с огненными волосами. Не тратя времени попусту, без всяких прибауток он саданул мясистым кулаком графу в живот, выбив воздух из легких и опрокинув его.
«Значит, это будет та еще драка», – подумал Клифтон, он снова поднялся, смаргивая искры в глазах и сжав кулаки.
Да, он отвлекся. На мгновение.
Но сейчас все его внимание сосредоточилось на этих двух парнях.
Люси тоже приземлилась на утрамбованной земле, рядом с давно забытой корзинкой. Она выругалась, используя любимое выражение отца, за которое в нежном семилетнем возрасте ее отчислили из пансиона для юных леди миссис Фишвик. Вместо того, чтобы тревожиться из-за собственной неосмотрительности – из-за проклятия, а не из-за поцелуя, – она отбросила упавшие на лицо своенравные пряди, мешавшие разглядеть, что происходит.
Зрелище было не из приятных.
Расти и Сэмми, что называется, загнали графа в угол, за спиной у него изгородь, и никакой надежды на спасение.