Стамбульский ветер - стр. 6

– Даша, да ты вообще ничего, что у нас тут происходит, не замечаешь! Иногда мне кажется, что ты даже не понимаешь, как у нас здесь все устроено и как все работает.

– Лариса, что произошло?

– Ничего! Просто шеф умер и теперь мне поручили организовать церемонию, как полагается.

– А почему тебе?

– Может потому что я, в отличие от тебя, хорошо понимаю все процессы, действительно знаю практически всех сотрудников и хорошо ориентируюсь в современных технологиях. Напомнить кто у нас тут даже фотографироваться боится?

К боли и шоку добавилось непонимание ситуации. Появилось ощущение, словно меня сегодня исключили из каких-то важных событий и я больше не в теме того, что понимают все остальные. Лариса действительно знала на фабрике всех. Только не совсем всех, а исключительно начальников управлений и отделов. То они вместе шутили в приемной, то стояли и шептались в курилке. Я никогда не понимала, зачем она ходит в курилку, если сама не курит. А еще Лариса всегда первая соглашалась поехать, если надо было отвезти документы в министерство. Надо им позвонить, хотя они, наверное, уже в курсе.

– Наталья Семеновна, добрый день. Вы, конечно, уже в курсе трагедии…

– Спасибо, Дарья Олеговна, что позвонили. Да, так скоропостижно и неожиданно… Хороший был человек. Такого руководителя потерять… для нас это, конечно, удар. Министр завтра приедет. До похорон пока не будем назначать нового руководителя. Наверное, представим сразу после. Вот как раз об этом хотела с вами поговорить. Соберите всех в актовом зале на понедельник. Давайте часиков на одиннадцать.

Я отключила звонок и начала по очереди обзванивать отделы. Все уже были в курсе, но на рабочих процессах это не сказалось. Все-таки Кирилл Павлович был хорошим руководителем и за эти годы мы с ним выстроили действительно работающую систему. Жаль им там в министерстве, как же… Сколько крови нам попили только за последний год. А Кирилл Павлович все знал, словно наперед, и так и говорил:

– А случись что… венок привезут и выразят соболезнования. Так что ты, Даша, не заблуждайся, что работа – это самое главное в жизни. Твои стремления и действия похвальны, но в первую очередь нужно о себе думать.

Все знал, вот только сам не делал. Всегда же кажется, что это коснется кого-то другого, но только не тебя.

Я вытерла слезы и пошла в отдел отгрузки. Не смотря на трагедию, я знала с фабрикой все будет хорошо. Я справлюсь, не подведу, мы же столько лет все делали вместе.

Спешащие по своим делам люди выглядели пугающе занятыми и уверенными, а я брела по незнакомой улице и не понимала как теперь жить. Ощущение, словно привычно твердая поверхность земли пришла в движение, превратилась в зыбучие пески и расползалась у меня на глазах, а ноги стали ватными и неподвижными. Как во сне, когда я начинала тонуть в песках. Каждый раз, когда мне это снилось, я просыпалась в холодном поту. Последние несколько месяцев прошли как в тумане. Иногда приходилось даже ночевать в кабинете, правда, об этом знал только вахтер и Тимур. Дурацкое собрание, на котором министр, как и полагается, выразил соболезнования коллективу и вдове, и дал понять, что вмешиваться не будет и пока пусть все остается как и было, прояснило только одно – никому кроме нас самих до фабрики дела нет. Рассчитывать больше было не на кого и я остервенело взялась за работу. Конфеты исправно поступали в магазины городов, система в целом работала, как и прежде, вот только времени больше не оставалось ни на что.