Стальные перья - стр. 30
Аэлло потупила зеркальца глаз, принялась чертить носком сандалика линии на песке.
– Так ты извинишься? – мягко спросила горгона.
Аэлло в ответ скривилась, словно у нее разболелся зуб, и с тоской посмотрела в небо.
Горгона зло проговорила:
– Если так, то я сама полечу и попрошу за тебя прощения! И знаешь, что? Тебе должно быть стыдно! Если доросла… до своих лет, и так и не научилась до сих пор отвечать за свои поступки.
Не успела Эвриала расправить крылья, как гарпия виновато буркнула.
– Ладно уж, я сама…
Клюнув горгону, пока та не опомнилась, поцелуем в щеку, Аэлло распахнула крылья, и, оторвавшись от земли, взмыла в небо.
***
Чем ближе Аэлло подлетала к Южной речке, тем большей тяжестью наливались крылья.
Мышцы спины и крыльев казалось, вот-вот сведет судорогой, а в животе недовольно урчало. Стоило подумать о пышных, румяных пирогах Эвриалы, что одиноко томятся где-то там, в дереве Каонэль, рот наполнялся слюной, очень хотелось посмотреть, а потом и повернуть назад.
Вытянутые ноги отчего-то болтались и казались вовсе какими-то неудобными.
Пальцы рук сжимались и разжимались, сами собой складываясь в знаки. Причем, если на одной руке знак складывался в фигуру, означающую съестное, то другая рука тут же принималась изображать мольбу, а когда съестное переходило в «тихо!» пальцы другой руки одновременно изображали «покорность».
Хуже всего, что внимание ускользало: взгляд то следил за пролетающими внизу птицами, что носятся с распахнутыми клювами за насекомыми, то останавливался на прогалинах между деревьями, то перед глазами снова представали пироги, так явно, что Аэлло почти ощущала исходящий от них жар, а ноздри трепетали от умопомрачительного аромата.
Стараясь не думать, как она будет извиняться перед амазонкой, и поэтому думая об этом с особенной горечью, Аэлло помотала головой, бормоча под нос слова извинения, которые почему-то больше походили на ругательства. Ветер, казалось только этого и ждал: стоило гарпии забубнить, как он тут же набил открывшийся рот волосами. Отплевываясь и ругаясь в голос, гарпия пошла на снижение.
Подошвы коснулись земли, колени спружинили, Аэлло оправила задравшееся платье, прижимая белую ткань к бедрам, и уставилась на ворга.
Лотер стоял возле крепкого кряжистого дуба, потирая ушибленный лоб. Непонятно – то ли приложился недостаточно сильно для перекидывания, то ли что-то отвлекло в последний момент.
Взгляд Лотера рассредоточенный еще секунду назад, поднялся к лицу Аэлло.
Ворг поздоровался низким, хриплым голосом:
– Привет… гарпия.
– Сам гарпия, а у меня имя есть! – фыркнула взвинченная Аэлло, и, прежде чем Лотер успел что-то сказать, а она сама пожалеть о своей грубости, оттолкнулась ногами от земли, взмывая над верхушками сосен.