Стальные останки - стр. 8
«Ага. Но двадцать лет назад ты был невежественным мудаком. Двадцать лет назад ты бы свой хрен от рукояти меча не отличил. Двадцать гребаных лет назад…»
Двадцать гребаных лет назад Эгар был заурядным маджакским пастушком с пушком на подбородке. Он ни разу не покидал степи, но мнил себя опытным, так как потерял невинность в Ишлиничане, куда его взяли старшие братья; зато бороду не смог бы отрастить даже под страхом смерти. Он безоговорочно верил во все, что говорили отец и братья – а они, в основном, говорили, что в целом мире не сыскать таких суровых и крепких выпивох и бойцов, как маджаки, а из всех маджакских кланов скаранаки самые отважные, и настоящие мужики помыслить не смеют о том, чтобы жить где-то еще, кроме северных степей.
Эти жизненные принципы Эгар опроверг – по крайней мере, частично – как-то ночью в таверне в Ишлин-ичане несколько лет спустя. Пытаясь смягчить выпивкой боль от безвременной кончины отца под копытами табуна, он ввязался в ребяческую драку со смуглым, серьезным имперцем – как позже выяснилось, телохранителем заезжего ихельтетского торговца. Драка в значительной степени случилась по вине Эгара; «ребяческой» ее назвал имперец – а его, соответственно, «ребенком», – после чего начал лупить молодого маджака голыми руками, применяя незнакомую технику боя, для которой не понадобилось вытаскивать меч. Юность, гнев и болеутоляющий эффект выпивки позволили Эгару какое-то время продержаться, но он впервые в жизни столкнулся с профессиональным солдатом, его участь была предрешена. Оказавшись на полу в третий раз, он не поднялся.
Вспомнив об этом, Эгар ухмыльнулся в бороду. «Изнеженные хреновы южане. Ну да, ну да».
Сыновья хозяина таверны вышвырнули Эгара. Трезвея на улице, он достаточно собрался с мыслями, чтобы понять: смуглый, серьезный воин его пощадил, хотя имел полное право убить на месте. Он вернулся, склонив голову, и попросил прощения. Это был первый раз, когда подобное пришло ему на ум.
Ихельтетский солдат принял его раскаяние с милостивым чужеземным изяществом, а потом они принялись напиваться вместе, охваченные своеобразным товариществом бойцов, которые едва друг друга не убили. Узнав о потере Эгара, ихельтетец выразил соболезнования чуть заплетающимся языком, после чего – возможно, проявив дальновидность, – сделал предложение.
«У меня, – сказал он, тщательно выговаривая каждое слово, – есть дядя в Ихельтете, императорский вербовщик. В императорской армии, дружище, нынче страсть как не хватает людей. Чес-слово. Для молодого человека вроде тебя, который не чурается стычек, работы ну очень много. Жалование хорошее, шлюхи, мать их, невероятные. Я серьезно, они прославленные. Во всем известном мире никто так не ублажает мужчин, как ихельтетские бабы. Тебя там ждет хорошая жизнь, дружище. Драки, ебля и деньжата».