Стальная роза - стр. 38
Хороший, вежливый сын у госпожи. Завидев его, первым делом встал и поклонился. Даже поприветствовал его, как полагается, молодец. Сразу видно: их народ не дикари какие-то, а вполне культурные люди, воспитанные в почтении к старшим. Уже хорошо. На вопрос, можно ли поговорить с его матерью, ответил не сразу, пришлось повторить – медленно, чётко произнося каждый слог. Тяжело с иноземцами объясняться…
– Мама там, – когда парнишка понял, чего от него хотят, слабо улыбнулся и кивнул в сторону двери. – Стирает одежду. Можно я спрошу её?
Тогда он почувствовал первый укол стыда. Ну, конечно же, что ещё должна сделать культурная женщина, как не позаботиться о чистоте тела и одежды? Особенно после болезни… Мальчик тем временем, поправив на себе сползающее покрывало, постучал в дверь. Что-то сказал матери. Та ответила, и в её голосе послышалось волнение. Да, ему это наверняка не показалось.
– Мама сейчас… выходить… выйдет, – учтивым тоном проговорил мальчик, тщательно подбирая слова.
Покрывало опять сделало попытку сползти с его плеча, и Юншань снова ощутил неловкость: он заметил на мальчике рубашку его матери. Ту самую, что была на ней в день боя, слишком большую для ребёнка.
Тихонько стукнул отодвигаемый засов, и госпожа, отчего-то смущаясь, показалась в двери. В глубине клети за её спиной смутно белела рубашонка её сына, висевшая на натянутой между столбами верёвке, а чуть дальше – и вовсе исподнее. Госпожа порозовела и пролепетала слова приветствия, да так тихо, что он её едва расслышал.
Запах влажной одежды ударил в нос, и мастер Ли мысленно обругал себя самыми распоследними словами. Женщина была вынуждена натягивать на себя аккуратно зашитое и выстиранное, но непросохшее одеяние не потому, что спешила выйти к хозяину дома, а потому, что ей больше нечего было надеть.
Получив предписание отправляться в приграничный городок, мастер собрался в дорогу основательно. Пришлось покупать телегу и волов, чтобы погрузить имущество семьи и самим не идти пешком. А госпожа с сыном? Что у них было в заплечных мешках? Судя по их невеликой толщине, лишь самое ценное. Наверняка шкатулка госпожи, кошель с деньгами и мешочек со снадобьями. Важные документы: ведь западные люди знают грамоту и ведут документацию, не совсем же они варвары. Какие-то вещицы мальчика. Что-то памятное, возможно, семейные реликвии. Но из одежды у госпожи и её сына осталось лишь то, что было на них. Всё прочее пришлось бросить. Стало быть, он не ошибся в своих выводах: госпожа действительно не пустилась в дальний путь по своему произволению, а бежала, спасаясь от смерти. Где уж тут таскать за собой мешки с одеждой? И – глаза его не обманывали – сейчас ей было невыносимо стыдно выглядеть оборванкой в глазах хозяина дома.