Стальная империя Круппов. История легендарной оружейной династии - стр. 15
В течение недели, когда немки плотными массами наводняют магазины, посторонним не время заниматься разглядыванием витрин. Рурские рабочие работают по-настоящему. В самом деле, самое яркое впечатление от региона – это его активность. Все его промышленные комплексы бурлят, каждая артерия, ведущая в район и из него, заполнена грузовиками, поездами, баржами и самолетами, доставляющими сырье для заводов и уезжающими с готовой продукцией. Рур шумный, неимоверно деятельный, и лучше всего видеть его с небес.
Полет над Руром подобен маневрированию в транспортном потоке в густом тумане. В самый солнечный день видимость – меньше мили. Пелена дыма начинается к северу от Кельна и поднимается на высоту 10 тысяч футов; видно, как он исходит снизу из леса дымовых труб: черный дым, красный, желтый, белый, оранжевый смешиваются в огромные засаленные облака, в то время как внизу усердные повара добавляют приправы и специи к своему главному блюду из жидкого металла.
Ландшафт, хотя он и задымлен, никак не назовешь бесцветным. В глаза постоянно бросается спектр красок, и, глядя на паровоз, который пыхтит внизу (поскольку угля в изобилии, двигатели не были переведены на дизельное топливо), понимаешь, почему это так удивляет. Дело в том, что вы видели это и раньше, но в черно-белой гамме. Двадцать пять лет назад каждый истребитель союзников был оснащен кинокамерой, синхронизированной с установленными на крыльях пушками. Эти кадры воспроизводились в тысяче фильмов и документальных лент, и такое привычное клише было, конечно, черно-белым, а вот в действительности… Под вами проносятся ржаво-коричневые, в форме бутылок печи Круппа в Рейнхаузене на левом берегу Рейна; красные стрелки большого железнодорожного парка в Хамме, окраины которого все еще изрыты кратерами от бомб: мелово-лимонного цвета бетонные заводы; яркая голубизна извивающихся каналов, по которым вокруг Дуйсбурга плывут похожие на жуков баржи; желчная мгла, спиралью поднимающаяся из восьмиугольных охладительных башен, которые расположились за каждой фабрикой, – ничто не выглядит по-настоящему серым. В Кеттвиге замок Августа Тиссена имеет лазурный оттенок, а в Эссене, на северном берегу Рейна, раскинулась обширная территория крупповской виллы «Хюгель» пятнистого желтовато-коричневого цвета.
Самым удивительным цветом, однако, оказывается зеленый. Он поражает потому, что его слишком много. Попав на поверхности в средоточие мощи Рура, вы ожидали увидеть гигантский комплекс цехов и ангаров на пересекающихся захудалых улочках, окруженный унылыми трущобами. Убожества хватает в избытке. Города Ванне-Айкель, Кастроп-Рауксель, Гельзенкирхен грязны, покрыты пятнами – почти в духе Диккенса. Гельзенкирхенское барокко является немецким синонимом отвратительного вкуса. Но есть и сельская местность. Фактически только одна десятая Рура по-настоящему перенаселена, а половина находится под плугом. К северу от Дортмунда есть цветущие поместья, принадлежащие землевладельческой аристократии Вестфалии. Эта земля богата не только минералами. До того как Рур стал центром промышленности, он был сельскохозяйственной жемчужиной, и речные берега обрамлены радужными поясами покачивающихся на ветру растений.