Сталин. Жизнь и смерть - стр. 12
Да, все оказалось ложью – и о его ненависти к матери, и о «проститутке». Он любил ее, он писал ей, как и положено сыну. Все годы писал – до самой ее смерти. Пожелтевшие маленькие листочки, исписанные по-грузински крупными буквами (мать так и не выучилась по-русски)…
После революции он поселил ее – бывшую прачку и служанку – в бывшем дворце наместника Кавказа. Но она заняла только крохотную комнатку, похожую на комнатку в их лачужке. В ней сидела вместе с подругами – такими же одинокими старухами в черных одеждах, похожими на ворон.
Он писал ей короткие письма. Как объяснит впоследствии его жена, он ненавидел длинные личные послания.
«16 апреля 1922 г. Мама моя! Здравствуй, будь здорова, не допускай к сердцу печаль. Ведь сказано: «Пока жив – радовать буду свою фиалку, умру – порадуются черви могильные…»
И почти каждое письмо он заканчивает традиционным грузинским пожеланием: «Живи десять тысяч лет, дорогая мама».
Обычные письма любящего сына: он шлет ей фотографии жены, детей, шлет деньги, лекарства, просит не унывать в ее болезнях. И заботится, чтобы вместе с его краткими письмами жена писала ей длинные письма.
Отрывок из письма жены к его матери: «У нас все благополучно. Мы ждали Вас к себе, но, оказалось, Вы не смогли…»
Да, все наоборот: мать зовут, приглашают приехать, но она не приезжает. И при этом мать не прощает своему по горло занятому сыну малейшего невнимания. И ему приходится оправдываться:
«Здравствуй, дорогая мама моя… Давно от тебя нет писем – видно, обижена на меня, но что делать, ей-богу занят». «Здравствуй, мама моя. Я, конечно, виноват перед тобой, что последнее время не писал тебе. Но что поделаешь – много работы свалилось на голову и не сумел выкроить время для письма».
По-прежнему он продолжает звать мать в Москву. И по-прежнему она не приезжает. В одном из последних своих писем его жена пишет безнадежно: «Но лето не за горами, может быть, увидимся. А то приезжайте Вы к нам как-нибудь?.. Да, очень неловко, что Вы всегда нас балуете посылками…»
Итак: баловала посылками, но не приезжала. Впрочем, и он к ней не приезжал. Отдыхает совсем рядом на Кавказе, но не едет… Или боится ехать? Во всяком случае, только в 1935 году, зная, что она сильно болеет и, видно, ему более ее не увидеть, он к ней приезжает. Их встреча была превращена пропагандой в святочный рассказ. Но два эпизода правды проскользнули:
– Почему ты меня так сильно била? – спросил он свою мать.
– Потому ты и вышел такой хороший, – ответила Кэкэ.
И еще:
– Иосиф, кто же ты теперь будешь? – спрашивает мать.