Сталин шутит… - стр. 10

Я считаю, что отношение к Сталину – это лакмусовая бумажка. Она выявляет в человеке и в обществе многое. Можно любить или не любить президента или премьера России, глав остальных постсоветских новообразований, можно быть членом компартии или шарахаться от нее, однако против истины не попрешь, даже взяв наперевес ядерную бомбу. Если ты за Сталина, то независимо от политических убеждений ты за сильное, процветающее государство, которым его народ гордится, которым никто не смеет помыкать, которого боятся и уважают, на которое равняются. Если ты против Сталина, то сознательно или бессознательно ты за разрушение государства, за упадок, осмеяние, унижение, оскорбление и, наконец, за исчезновение страны.

Вынося на суд читателя собрание историй, смешных и не очень, хочу отметить следующее. Понятие сталинского юмора неотделимо от рассказов самого вождя о различных смешных историях, которые он почерпнул из литературы или из собственного жизненного опыта. Однако подавляющее большинство образцов его юмора содержится в опубликованных и неопубликованных воспоминаниях людей, лично знавших Сталина и встречавшихся с ним. Примеры блистательных шуток вождя украсили собой не одни мемуары, авторы которых выступили в роли первоисточников. Но есть предания, дошедшие до нас, как говорится, через десятые руки, поэтому выглядят они порой довольно экзотично или неправдоподобно.

Это произошло из-за того, что сталинский юмор был отшлифован временем. Потеряв что-то из первозданного вида, обрел вид не худший, а лучший. Так же, как морская волна обкатывает гальку, индивидуальная или общенародная любовь к вождю обкатала реальные события и, сохраняя содержание, придала им новую форму.

Произведение разбито на три основные части с приложением. Первую часть можно было бы условно назвать «Официальный Сталин». Вторую часть – «Неофициальный Сталин». Третья часть представлена анекдотами, афоризмами, изречениями. И, наконец, приложение с частушками разных времен.

Во всех частях каждый отрывок, а их всего, не считая частушек, почти пять сотен, представляет собой неравноценные, но равноинтересные образцы того, что можно назвать сталинским фольклором. Даже его простейшие по форме образцы вошли в кровь и плоть советской и в значительной степени мировой истории. Поэтому интерес к нему будет только расти.

Некоторые типологические единицы даются в сдвоенном, строенном виде, под одним порядковым номером, т. к. объединяются рамками цельного сталинского выступления либо формируют единое пространственно-временное поле того или иного исторического явления или просто литературного сюжета. Несмотря на неодинаковость исторической ценности отрывков, это не значит, что в книге они приводятся с последовательным понижением степени их значимости, хотя я придерживался такой схемы. Старался соблюдать и хронологию. Она, впрочем, кое-где нарушена, особенно там, где дело касается извлечений из опубликованных мемуаров, которые не хотелось расчленять и располагать отдельными кусками по всей книге.