Сталин, Иван Грозный и другие - стр. 4
Несмотря на искренние старания, с удовольствием приспособившийся к советским реалиям уже не молодой и больной Алексей Николаевич Толстой так и не сумел даже минимально овладеть историческим материалом или хотя бы искусно состыковать дух столь различных исторических эпох: Сталина и Грозного. В значительно большей степени Сталин был удовлетворен произведениями писателей и драматургов среднего калибра (В. Костылев, В. Соловьев и др.), которые с чуткостью отозвались на запросы вождя, за что и были вознаграждены разными премиями. Крупнейшие советские историки первой половины ХХ в.: С.В. Бахрушин, И.И. Смирнов и др., каждый на свой манер, также приняли самое непосредственное участие в переосмыслении эпохи Ивана Грозного, его деяний и злодеяний, пусть, как и все, они делали это под сильным давлением. Лишь один выдающийся историк, живший в ту же эпоху, С.Б. Веселовский, не назвал черное белым, а царя-изверга – великим государственным деятелем.
Так, под видом политической целесообразности, сталинская власть при помощи известных деятелей культуры и науки, опираясь на искусно препарированные ими исторические образы, освобождалась от общечеловеческих моральных ограничителей и ценностей. Об этом и пойдет речь в этой книге. В ней не только развернута картина того, что схематично изложено в «Предуведомлении», но и сделана очередная попытка заглянуть на доступную глубину в тайники таких разных человеческих душ, живших и творивших в первой половине ХХ в. Первый раз я предпринял похожую попытку в книге «Тайная жизнь Сталина», вышедшей в 2002 г., второй – в 2012 г. в исследовании «Почетный академик И.В. Сталин и академик Н.Я. Марр»[3]. Здесь же, в третьей и наиболее ответственной для меня книге, «сошлись» два самых мрачных персонажа российской истории: средневековый царь и великий князь Иван Васильевич по прозвищу Грозный (середина XVI в.) и генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Джугашвили по прозвищу Сталин (первая половина ХХ в.). Возможность такой встречи никто не предугадал, ни главные герои книги, ни тем более те, кто в меру своего таланта эту встречу описали и расцветили всеми возможными красками, доступными в то время строгим ученым-историкам, художникам пера и кинематографа, зажатым в тисках террористического режима.
Перед нами очередная вековая загадка: меняется ли человек со временем, а если меняется, то в какую сторону? Если меняется, то можно ли о нем судить, а тем более судить его с позиций сегодняшнего дня? Человек XVI в. (для России это очень «темные», более чем Средние века) чувствовал, думал, верил совершенно не так и не о том, о чем и как думал человек ХХ в. А человек ХХ в. думал и верил совсем иначе, чем человек Средневековья. В этих расхожих рассуждениях таятся две фундаментальные ошибки. История никогда бы не смогла сложиться в науку, а цивилизация в культуру, если бы новые поколения не научились понимать и осваивать все то, что оставили им старшие поколения. Человечество с каждым веком все успешнее учится понимать древних людей и давних пращуров. Что же лежит в основе понимания прошлых способов освоения природы, древних принципов мышления и речи, принципов усвоения социальных и культурных навыков? Ответ получить не сложно, если отказаться от расистского и националистического хлама: потому что в основе лежат общечеловеческие принципы мышления, а главное, общечеловеческая система чувств и связанная с ней система эмоций. Мы на 99,9 % люди и менее чем на 0,1 % – нации, этносы, классы, сословия и т. п. Поэтому способов понять и дать объективную оценку поступкам любого человека, как очень давнего, так и близкого прошлого, безграничное количество. Другое дело – будущее, которое для нас почти непроницаемо, тогда как прошлое раскрывается со временем все более откровенно.