Сталин и его подручные - стр. 54

Письма, которые Дзержинский отправлял Альдоне в начальный период Первой мировой войны, показывают, до какой степени он жил фанатичной верой в будущее. «Когда я думаю о том аде, в котором вы все живете, мой собственный маленький ад кажется таким мелким…»Как и Ленин, Дзержинский приветствовал этот ад; в 1915 г. он писал жене из тюрьмы: «Когда я размышляю о том, что сейчас происходит, о всеобщем крушении всех надежд, я делаюсь уверен в том, что жизнь расцветет тем быстрее и сильнее, чем больше сегодня будет разрушено». Письма от жены и сестер спасали Дзержинского от сумасшествия. Зофия писала невидимые строки лимонной кислотой и многое зашифровывала, используя одно стихотворение Антония Ланге, которое оба любили, – «Вечно одиноки души людские» («Dusze ludzkie samotnicze wieczne»). Дзержинский писал стихи для сына:

Сталина четыре года в Сибири закалили физически и духовно; Дзержинского же пять лет в тюрьмах ослабили физически и ограничили его ум. Единственное, чему он научился, когда его перевели в Бутырки, где он работал в мастерских, поставляющих одежду в армию, – это кроить и шить штаны и кители. Тем не менее он остался вождем заключенных, устраивал голодовки, протесты и суды чести; отточил свой фанатизм, который вскоре поможет ему сделать из ЧК независимую силу, способную держать под контролем все население страны. В конце концов, однако, Дзержинский так и не утратил сходства со сторожевым псом в поисках хозяина: он нуждался в указаниях, и Сталин окажется для него самым понятным и приемлемым руководителем.

Первоначально обязанности ЧК сводились к защите главного штаба революции в Петрограде. Но 20 декабря 1917 г. Дзержинский уговорил Ленина расширить компетенцию ЧК, включив в нее борьбу с контрреволюцией и с саботажем. Не все товарищи одобрили идею Дзержинского: Леонид Красин, бывший директор фабрики, который стал самым искусным из ленинских дипломатов и самым беспощадным из реквизиторов, писал: