Сталин громит мифы - стр. 19
Можно провести его дело «на руках» через высший судебный орган Союза. Постановление же прямо пишет, что каждый случай рассматривает аж Верховный суд. Не велика ли честь для каждого сбежавшего предателя?
Но в чём смысл пункта про расстрел в 24 часа «с момента установления личности»? Понятно, что советский закон в чужой стране не действует. Расстрел становится возможным только после возвращения перебежчика домой!
Но, если предатель вернулся, к чему такая спешка? Зачем стрелять в течение суток, не разобравшись? Наоборот, берите в оборот, проводите следствие, изучайте связи, шпионскую сеть за рубежом, готовьте радиоигры с использованием предателя.
Осудите, в конце концов, даже к стенке поставьте, если заслужил. Но делается это обычным следствием и судом без всяких чрезвычайных постановлений. Какая-то ерунда выходит!
Так что же? Перед нами фальшивка? Всё указывает на это, но ситуация гораздо сложнее.
Полез в подшивки старых газет. Был почти уверен, что никакого постановления в те даты не найдётся. И просчитался.
В «Известиях» за 22 ноября в официальном разделе то самое постановление ЦИК напечатано. Все странные пункты и про расстрел, и про обратную силу. Подписано Калининым и Енукидзе.
Как же так? Самый страшный по форме закон за всю советскую историю Абсолютно карательный, перечеркивающий базовые принципы права.
При этом, полное ощущение – не применялся ни разу. Да и в советском законодательстве никакого отражения не получил. Какая-то стрельба из пушки по воробьям!
Что ещё более странно – за день до этого открыта сессия ВЦИК СССР. Неделю идут непрерывные доклады и заседания. Когда они умудрились подмахнуть карательное постановление? В перерыве на коленке?
И ещё странность – постановления такого рода почти всегда в прессе предварялись статьёй, например, товарища Сталина, с объяснением в чём опасность и почему социалистическая законность вынуждена пойти на крайние меры.
Если вспомнить его самые суровые указы времен Великой Отечественной, там в самом тексте указа чуть ли не половина текста – объяснение текущей ситуации. И обоснование неизбежности принимаемых суровых мер.
Но в случае с постановлением 1929 года ничего подобного. Текст закона втиснут между какими-то совершенно мутными установлениями вполне хозяйственного свойства.
Никаких комментариев или объяснений тоже нет. Страшное постановление смотрится натурально Останкинской телебашней посреди голой вековой степи.
Примечательно, все либералы, перепечатывающие постановление, этот номер «Известий» не видели. Везде, как под копирку, одна и та же ссылка. Явно все переписывают с одного источника.