Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой - стр. 15
Получается, однако, что двум человекам Сталин все-таки верил – Гитлеру и самому себе. Гитлеру – потому что еще 14 мая 1941 года, сразу после скандального полета 10 мая в Англию заместителя фюрера по партии Р. Гесса, Гитлер прислал личное письмо Сталину, где «честью главы государства» заверял Сталина в том, что все разговоры о возможном нападении Германии на СССР являются не более чем «слухами», и призывал Сталина «не поддаваться ни на какие провокации»[5]. Самому себе – потому что был абсолютно уверен в том, что Гитлер не сумасшедший и, пока не расправится с Англией, не допустит войны Германии на два фронта.
Известный историк, директор Центра международных исследований Института США и Канады РАН, автор 46 книг, профессор Анатолий Иванович Уткин воспроизводит в своей статье канву событий мая – июня 1941 года, которые предрешили внезапность фашистского нападения на СССР.
«Барбаросса» сдвинулся на месяц
В течение шести месяцев германское командование сосредоточило на границах СССР 3,2 миллиона солдат. Впрочем, опьянение быстрыми победами в Европе ли шало германскую армию не только природной рассудительности. За день до выступления против России Гитлер отдал приоритет производству самолетов, танков и подводных лодок перед производством оружия и боеприпасов для полевой армии. Даже в разгар войны, 16 августа 1941 года, «ввиду приближающейся победы над Россией» он приказал сократить вооруженные силы, не увеличивать впредь производственные мощности, поставки сырья и рабочей силы для военной промышленности. Не было предпринято никаких мер предосторожности на случай неожиданного поворота фортуны.
14 мая фюрер написал Сталину:
«Я пишу это письмо в момент, когда я окончательно пришел к выводу, что невозможно достичь долговременного мира в Европе – не только для нас, но и для будущих поколений без окончательного крушения Англии и разрушения ее как государства. Как вы хорошо знаете, я уже давно принял решение осуществить ряд военных мер с целью достичь этой цели. Чем ближе час решающей битвы, тем значительнее число стоящих передо мной проблем. Для массы германского народа ни одна война не является популярной, а особенно война против Англии, потому что германский народ считает англичан братским народом, а войну между нами – трагическим событием. Не скрою от Вас, что я думал подобным же образом и несколько раз предлагал Англии условия мира. Однако оскорбительные ответы на мои предложения и расширяющаяся экспансия англичан в области военных операций – с явным желанием втянуть весь мир в войну, убедили меня в том, что нет пути выхода из этой ситуации, кроме вторжения на Британские острова.