Сталь - стр. 40
Не было…
– Значит, радио? – Егор вырывает меня из зыбучих песков воспоминаний. Он говорит, с умным видом разрезая стейк, пока я вилкой ловлю по всей тарелке кедровые орешки и подолгу жую каждый из них. – Я так понимаю, для тебя это серьезно, раз ты посвятила этому всю себя.
У нас тут соревнования по красноречию, да? Приподняв вопросительно бровь, я жду продолжения.
– Бросила мехмат, – напоминает он мои же слова, – шантажировала меня.
– Даже не пыталась, – влезаю я с комментариями, которые Егор игнорирует.
– Я слышал твои ночные эфиры. Нужно действительно любить то, что делаешь, чтобы не спать ночами напролет. Уж я понимаю, о чем говорю.
Подождите, что? Он слышал? Мои ночные эфиры? Это же было давным-давно! Я даже застываю с открытым ртом, так меня поражают его слова. И, кажется, на моем лице можно прочесть все вопросы бегущей строкой.
– Я очень часто ездил ночами на работу и обратно. Твои передачи слушать было веселее, чем музыку, от которой клонило в сон.
Боже, он и правда слышал? Я судорожно – и бесполезно – пытаюсь вспомнить, что могла болтать и могла ли говорить что-то о нем. Но меня отвлекает одна-единственная мысль: он слушал. В то время как я избегала его всеми силами, он слушал меня. Я и правда маленькая обиженная девчонка.
Запивая съеденный лист салата, похожий по вкусу на воздух, я молю сладкое вино, чтобы оно быстрее развязало мне язык, а то пока приходится выдавливать из себя каждое слово.
– Ты говорил в интервью, что тебя нельзя назвать героем, хотя все это признали. – Задумавшись, я верчу тонкую ножку бокала между пальцев и пытаюсь найти подсказки в заломе бровей и пристальном взгляде Егора. – Что за ложная скромность?
Какая-то неизвестная эмоция вспыхивает и тотчас гаснет в его глазах. Он кривит губы, будто ему неприятно или даже больно.
– Я просто выполнял свою работу – ни больше, ни меньше, – отвечает твердо, и в его словах ни капли сомнения. – Я сделал, что смог, и не факт, что нельзя было лучше. Уверен, многие на моем месте…
– Ты всех спас, победителей не судят.
– Мне повезло, – упрямо возражает Егор. – Всем нам повезло. Я принял решение, которое противоречит инструкциям – сел вне полосы без шасси. Я вылетел с предупреждением о птицах – хотя о них у нас предупреждают почти каждый раз. Сделай я что-то иначе, и исход был бы другой. Лучший, худший – я не знаю.
– Ты знаешь.
По глазам вижу – он знал.
– Не уверен. Вся эта ситуация – счастливое стечение обстоятельств: поле, влажная после дождя земля, непробитые баки, колодец, который мы удачно проскочили при посадке, и дорога, до которой, к счастью, не дотянули. Убери что-то одно, и все мое, наше геройство полетело бы к чертям собачьим.