Сталь - стр. 23
– Егор, я, кажется, забыла в аэропорту…
– Что? – рявкает он. – Паспорта у меня. Что-то важное?
– Д-да… телефон, кажется.
Он, не останавливаясь, продолжает продвигаться вместе с толпой и достает свой мобильный, а в следующий миг уже у меня из кармана начинает петь на разрыв солист «Imagine Dragons». Черт!
– Видимо, телефон нашелся.
Если бы Егор еще покрутил у виска или закатил глаза, было бы более эффектно.
Он отворачивается, а я, не сдержавшись, кривляю умника и тут же замечаю его ухмылку в отражении окошка на двери телетрапа – он все видел, черт возьми.
Но мне почти все равно, я по-прежнему до невозможного сильно боюсь.
Как с Егором заигрывает стюардесса на входе – мне плевать. Как я падаю в кресло бизнес-класса, прижав сумку к груди, – тоже. Зато звук, с которым закрывают двери, и голос командира, говорящего в салон о том, что мы летим во Внуково, – вот это я уже помню и осознаю.
Из-за неконтролируемого страха по спине бегут мурашки – такие, от которых все тело зудит, неприятные.
– Ты чего вцепилась? Отдай, я на полку поставлю. – Егор тянет сумку у меня из рук. Я не сразу, но поддаюсь.
Отвернувшись, смотрю в иллюминатор на то, как вокруг самолета ходят ремонтники в желтых жилетках, и тут приходит новая волна паники.
– А самолет точно не сломан?
Егор садится, откидывается на спинку и наконец поворачивается ко мне. Бесит, что он так расслаблен и не спешит отвечать.
– Точно. Никто бы не рисковал лететь на неисправном борту. В кабине не смертники сидят.
Я киваю, проглотив шумный вдох, впиваюсь пальцами в ладошки. Мне должно стать легче, точно должно, я справлюсь! Правда, убеждать себя получается ровно до того момента, когда самолет толкается вперед и начинает двигаться вдоль разметок. Я судорожно опускаю шторку иллюминатора, чтобы не видеть ничего, и впиваюсь пальцами в кожаную обивку кресла.
– Аврора, – зовут меня, будто издалека. – Ты в порядке?
Шум в ушах. Сердце бьется навылет. Зубы стучат друг о друга.
– Да-да, – шепчу я, не открывая глаз, – голова болит.
Да она сейчас просто взорвется!
– Не лги мне, – слышу жесткое, а затем другой тон: – Эй, ты что, боишься?
– Нет, нет, нет, – почти безумно бормочу я, ощутив вибрации самолета и гул моторов.
Едва раздаются другие незнакомые звуки, я распахиваю глаза и лихорадочно кручу головой по сторонам, пока ладонь Егора не ловит мой подбородок. Это неприятно и почти грубо, но я забываю обо всем, когда его взгляд проникает в душу и вскрывает правду за какой-то жалкий миг.
Я в ужасе, и он об этом знает.
Он держит меня крепко – я ощущаю давление цепких пальцев на коже. Не дергаюсь, потому что сделаю только хуже, и поддаюсь гипнозу, которому никогда не умела противостоять. Совсем не к месту я вспоминаю, что с Ромой подобного никогда не испытывала, хотя уверена, что любила его. Почти уверена.