Ссудный день - стр. 14
– Дальше! Снимаем!
Сузив глаза, Пайпер глубокомысленно изрек:
– Великое бесконечно сражается, утверждая себя в наших глазах.
Он делал все возможное – учитывая, что работать приходилось вообще без контекста.
– Мира и стабильности требуют те, кто уже прибрал к рукам всю власть.
Его заставили много раз повторить подобные ура-патриотические слоганы, так что он выучил их наизусть и декламировал без бумажки.
Когда слоганы кончились, Пайперу вручили большую иссиня-черную книгу, по формату напоминающую глянцевый художественный альбом. Только на обложке не было никаких иллюстраций, а значилось лишь название золотыми буквами: «Ссудный день». Автор – Толботт Рейнольдс. Его персонаж. Фотограф заснял Пайпера с раскрытой книгой со всех возможных ракурсов.
Никто уже не аплодировал, но Пайпер чувствовал от съемочной группы глубокое, молчаливое одобрение. Напоследок кастинг-директор попросил его прочесть фрагмент с первой страницы.
Пайпер открыл ее. Сверху крупным шрифтом было напечатано:
«Декларация взаимозависимости».
Никто не протестует. По-хорошему Национальной аллее от Капитолия до монумента Вашингтона полагается быть забитой народом. Многомиллионные орды антивоенных демонстрантов должны тесной кучей топтаться на месте, размахивая плакатами и скандируя лозунги. Телефонам в кабинете сенатора Холбрука Дэниэлса на пятом этаже третьего офисного здания Сената следовало бы непрерывно разрываться.
Телефоны молчали. Персонал ожидал волны гневных писем – ни одно не упало в электронный ящик.
Нет, под окнами у сенатора Дэниэлса не было никакого движения – кроме разве что небольшой группы строительных рабочих, роющих какой-то котлован. Шириной он был примерно с олимпийский бассейн и длиной с два бассейна. Причем рыли они прямо на лужайке между Ферст-стрит и входом в Капитолий. Сенатор наблюдал за копошением плебеев, сидя в кожаном кресле под кондиционером в приватном кабинете, обставленном на деньги налогоплательщиков. Наблюдал почти с жалостью. Даже если их самих не отправят умирать на войну, отправят их сыновей. Сыновей, внуков, племянников. Учеников и сослуживцев. Весь избыток мужского населения.
До голосования по Национальной военной резолюции оставались считаные дни. Разгневанные американцы должны бы уже вовсю стучать в его дверь. И все же… Тишина царила не только в кабинете сенатора, во всем здании было тихо, как в церкви. Ассистенты уже справлялись у админов и в телефонной компании – интернет работает без перебоев, номера подключены.
Сенатор Дэниэлс мог лишь предположить, что американское общество слишком раздроблено. Таковы издержки индивидуализма, возведенного в ранг национальной идеи. Никто не переживает за ближнего, которому велено перепоясать чресла и отправиться на верную смерть. Государственная пропаганда сделала свое дело на славу: к молодым мужчинам прочно приклеился ярлык внутреннего врага. Это они поддерживают и распространяют «культуру изнасилования», это они открывают стрельбу в школах, это из них получаются неонацисты, это они – паршивые овцы, от которых общество будет счастливо избавиться. Массмедиа со всем рвением выполняют госзаказ по демонизации юношей призывного возраста, так что почва для их устранения подготовлена.