СССР – 1979 - стр. 2
– Продолжай-продолжай, – скороговоркой произнесла мать. – Еще бы не помнить! Моя мама тогда занята была, ушла из дома и сказала – Катя, почисти картошки! – она выразительно изобразила голос покойной бабушки. – И я почистила. Да не так ты держишь!
– Вот так вот сама, знала и…
– А я смотрела, как взрослые делают. Смотрела! Не то что ты! Уткнулся в свой компьютер и сидит там целыми днями! – поучительно продолжила мать. – А так… – она переложила морковку, – знал бы, хоть как чистить надо!
– Так сколько тебе было тогда, в семьдесят седьмом?
– Девятом! Три мне было.
– Кошмар…
– Сань, мы быстрее взрослели. Мы и жили иначе. Жизнь была другой. Хотя нет. Такой же, но… – она замялась и принялась еще более яростно чистить морковку.
– Так другой или нет?
– Да как бы да. И как вроде бы нет.
– Ой, ма, путаешь только.
– Ну пусть так. Так чем ты занимаешься, сынок? – она немного подуспокоилась и принялась меня расспрашивать. – Вроде бы как учиться ты закончился. В армию бы тебе.
– Армия – это такой же пережиток прошлого! – возмутился я. – И вообще, обычно от армии косят, а ты…
– Я хочу, чтобы ты прошел школу жизни. Был бы жив твой отец… Чертов вирус!
Я не стал комментировать. Вирусы-хренирусы. По большому счету – воспаление легких. А какой вирус стал тому причиной – какой выгоден сейчас правительству. Но мать не переубедить. Ковид, свиной, птичий…
– А так я к жизни – совсем не приспособлен? – я даже бровь приподнял, чтобы показать невероятную степень моего возмущения
– Ты колледж-то с трудом закончил, – продолжила мать.
– И причем тут это? – морковка выскользнула из ладони и упала в раковину.
– Сынок… я просто хочу, чтобы ты человеком стал.
– То есть, колледж современной коммерции не делает меня человеком?
– Нет, я…
Мать не любила, когда я задавал вопросы в ответ. Особенно она не любила, когда она не могла на них ответить.
Я же потянулся за упавшей морковью в раковину. Злиться на мать. Нормально, когда она так себя ведет, подумал я. И вдруг кухня поплыла.
– Ой. Ой-ей! Сынок!
Комната вальсировала. Начала вращаться.
– Выключай!
– Гаси-гаси. Ну же! Живо, мать вашу, вырубайте!
– Тумблер один-ноль-три отключи!
И тумблер словно у меня в голове выключили, а не где-то там. Сразу же и голоса пропали. А звучали так явно, точно рядом. Будто я и не на кухне был вовсе. А где-нибудь на заводе. Не хватало только «Палыч, кинь ключ на тридцать два». Бдыщ!
Я кривовато улыбнулся.
– Сынок! – воскликнула мать и схватила меня за плечи, насильно усаживая на табуретку. – Сань! Что такое?
– Все… нормально…
И снова ложь. Ни разу не нормально. Меня как через мясорубку только что пропустили. И не раз. И не два.