Срыв (сборник) - стр. 75
Тетка вроде как попыталась подняться. Повозилась и затихла. Потом слабым голосом ответила:
– Да я рада бы… Не получается только. Я уж тоже…
– Ну вот, в больнице подлечат.
– Коля, потерпи маленько еще. Здесь я отойти хочу. Здесь всю жись прожила, отсюда пускай и вынесут.
Валентина Викторовна слушала из соседней комнаты, не вмешивалась. Только дыхание боязливо задерживала.
– Что ж, – голос мужа, – когда-нибудь всех вынесут. Давайте все ляжем и будем ждать.
Тетка скрипуче, без слез, заплакала:
– Я, что ль, виновата, что не могу. А?.. Ни жить уже не могу, ни помереть…
– Да с чего вам взбрело-то про смерть?! Выйдете, вон, воздухом подышите, снегом. На табуретку свою садитесь. Чего лежать со сложенными руками?
Тетка уже не отвечала, только сухо всхлипывала, будто стараясь проглотить что-то застрявшее в горле.
Николай сел за стол спиной к ней. Посжимал пальцы, напрягая кулаки, глядя в неровно оштукатуренную, в мелких трещинах стену. Потом поднялся, достал из холодильника бутылку, тарелку с капустой, остатки копченой колбасы.
– Ла-адно, – бормотал то ли примирительно, то ли угрожающе, – ла-адно…
На другой день тетка встала. Отказывалась от еды, даже в туалет не выходила. Сидела на своем месте, равномерно качаясь. Уже перед темнотой, тепло одевшись, пошла из избы. Не сразу, от слабости, сумела открыть дверь.
– Ну куда вы опять? – остановила ее Валентина Викторовна.
– К Нюре надо… Семеновой. Поговорить.
– Мороз там, – сообщил Николай. – Снега по колено. Запнетесь, упадете.
– Да я как-нибудь… Дойду.
– Проводить вас? – Валентина Викторовна потянулась к своему пальто. – Господи…
– Погоди, – вскочил вдруг муж, – лучше я.
– Да ладно, чего ты…
– Я провожу. – В голосе Николая появилось что-то, заставившее Валентину Викторовну отойти от вешалки.
Пока он обувал унты, натягивал старый свой милицейский бушлат, тетка ушла – слышно было, как скрипит под ее ногами сухой снег. Странно громко скрипит…
– Ой, догоняй, – поторопила Валентина Викторовна. – Действительно, свалится ведь…
– И что? Тебе такое нравится? Спектакли каждый день… – Николай развернулся, шагнул в темные сенки. Хлопнул дверью так, что облако морозного пара метнулось под потолок.
…Валентина Викторовна прошла по кухне. Поправила одеяло на теткиной кровати. Присела к столу… Замерла, прислушиваясь к своему необычному состоянию: и тревожно было, и жутковато, и торжественно-приятно. Так с ней случалось в детстве в предновогодние вечера – числа тридцатого, когда уже стоит елка, ждешь скорого чуда, очень хочется спать, но сон перебарываешь, а в голове все мешается, и ты словно бы видишь краем глаза (прямо посмотреть – жутко), что совсем рядом – в углу или за занавеской – притаился кто-то. Или Дед Мороз, или бабай из леса. И в любой момент может произойти чудо или ужас… Валентина Викторовна грустно качнула головой, сказала то слово, что любила повторять в молодости, когда для этого, как казалось сейчас, не было никаких поводов: