Срок - стр. 37

– Флора, тебе пора двигаться дальше, – произнесла я вслух.

Брови моих коллег поползли вверх, но особенно встревоженными они не казались. Я ждала. На этот раз ответа от Флоры не последовало.

– Что бы ты ни искала, этого здесь нет, – крикнула я. – Ты слышала, Флора? Тебе пора двигаться дальше.

Асема отвернулась от полки художественной литературы, с которой с резким шлепком упала книга. Все мы подскочили на стульях и застыли, словно замороженные. Наши глаза бегали туда-сюда, рты открылись.

– Это я уронила ее с полки! Не надо паники! – сказала Асема.

Она разрушила чары, но ее голос прозвучал скрипуче и резко. Она и близко не стояла с полкой, откуда свалилась книга. Звук падения показался мне сердитым. Он в точности напомнил мне те времена, когда, вместо того чтобы со мной препираться, моя мать просто швыряла что-нибудь в стену или на пол. Я подошла и подняла упавшую книгу. Это была Лили Кинг. «Эйфория». Я вернула книгу на полку. Постучала по ней.

– Ничего страшного! – прохрипела я сдавленным голосом и попыталась рассмеяться, но сердце бешено колотилось в груди. – Она лежала лицом вниз, а значит, была готова упасть.

Что было неправдой.

Сознание продавца книжного магазина часто пользуется теми же тропами, по которым движутся покупатели, просматривающие литературу, выставленную на стеллажах. В течение дня маршруты перемещений клиентов формируют особые карты, лежащие воображаемой стопкой в уголке сознания. Когда день заканчивается, книги, оставленные на стульях, подоконниках и в тому подобных местах, нужно вернуть на полки. Лично я всегда знаю, откуда взялась та или иная книга. Я знаю, какой клиент и где оставил ее. Я знаю, какая книга была снята с полки каким человеком, потом взявшим еще одну, а потом другую, оставив прежнюю на стуле или «чужой» полке.

Как и в случае с другими посетителями, призрак Флоры оставлял за собой книжный след. Прошуршав в закутке, который у нас известен как «исповедальня», она всегда начинала со своего любимого раздела «Художественная литература», затем переходила к «Научной литературе и мемуарам» и, наконец, проводила тихие исследования в области «Художественной литературы, связанной с творчеством индейцев». Если меня поблизости не было, гостья изучала литературу, разложенную на прилавке. Затем она проходила мимо «Поэзии» и «Кулинарных книг». В конце концов из исповедальни доносилось еще больше шуршащих звуков. Затем наступала тишина. Флора была чрезвычайно набожной католичкой, и, возможно, исповедальня давала ей утешение.