Срочно требуется жена и мама - стр. 6

В огромном зале было холодно. Наверно, ректора обогревает его внутренний драконий огонь, а меня сразу же охватило ознобом, который усилился, когда я увидела огромный стол – на таких столах в фильмах всегда проводят вскрытие. Эван прошел к другому столу, уже письменному: он был завален бумагами и книгами так, что свободного места не найти.

Из груды бумаг ректор извлек прозрачную стеклянную пластинку на серебристой цепочке, навел на меня, опустил и кивнул каким-то своим мыслям.

– Пройдемте, – он махнул рукой, направляясь в глубину лаборатории. Я послушно пошла за ним к странному соединению металлических трубок, зеркал и колб, в которых булькала жидкость.

– Смотрите сюда, – распорядился Эван. – Только сюда, в красную точку.

Я послушно уставилась на маленький шар, который плавал среди трубок. Красная точка на его боку приплясывала, стараясь уползти, и в глаза словно песку насыпали: веки сделались тяжелыми, захотелось спать.

– Пройдемте, – снова приказал ректор, и я вернулась за ним к столу для вскрытия.

Невольно вспомнились слова Джейка о том, что Эван смолит фей в бочках. Наверно, прямо тут.

– Как вас зовут? – ректор говорил так, словно само мое присутствие вызывало у него зубную боль.

– Валерия. Лери.

Эван кивнул.

– Должен вас огорчить, Лери. Ваш мир сейчас слишком далеко, чтобы я вернул вас туда без сунтрантана. Мне жаль, но вы здесь надолго.

***

Надолго, повторила я.

Холод обнял еще крепче. Я только сейчас окончательно поняла, насколько далеко оказалась от дома.

В общем-то, мне почти нечего было терять. Съемная квартира, скучная работа, родители, которые выставили меня из дому через две недели после восемнадцатилетия. “Мы тебя вырастили, теперь давай сама”, – сказал отец; ну да, вполне себе позиция, почему бы и нет?

По мне там некому скучать. И я ни по кому не скучала. Немногочисленные приятельницы, с которыми мы изредка перебрасывались смешными картинками в социальной сети, могут вообще не понять, что со мной что-то случилось.

Но я разом потеряла все знакомое, привычное, и сейчас мне было не по себе.

– Не ругайте мальчиков, – неожиданно для самой себя попросила я. – Они…

Тонко очерченные ноздри ректора нервно дрогнули.

– Они должны понимать, что любое действие имеет последствия, – отчеканил Эван. – И как-то слишком быстро вы стали за них заступаться?

Он злился – а я понимала, что его злость может выйти мне боком.

– Ну… я просто тоже проказничала в детстве, – призналась я. – Когда мне было три, то я помыла ботинки изнутри с маминым гелем для душа.

Я надеялась, что это позабавит ректора, возможно, заставит его улыбнуться, но Эван остался холоден.