Срочка - стр. 4

Майор Прокофьев сунул нас в дальний угол зала ожидания, назначил меня старшим и умчался оформлять билеты на команду, а нас сразу же попытались зажать до десятка наглых шакалов. К чести призывников Чердынского района, никто не спасовал: пара особо «бурых» хорошо получили по морде и те изменили тактику. Рано или поздно придётся выходить в туалет на улицу и там они постараются нас поодиночке выловить и окучить. Но и здесь им не повезло – парни терпели до самого отхода поезда, лишь я и ещё один из наших решили рискнуть и прорваться к туалету. Первую попытку зажать нас сделали в предбаннике выхода на перрон. Действовал противник вяло, без напора, попытавшись взять нас «на испуг», поэтому мы легко прорвались на перрон. Вторую попытку предприняли у туалета, когда мы входили и тут пришлось немного подраться и, опять удачно отбившись, мы без потерь и ущерба вернулись к своим.

Под призывников к пассажирскому поезду до Перми были прицеплены три плацкартных вагона, а за ними в довершение ко всему добавили и вагон для перевозки осужденных, что при посадке добавило немало хлопот как ментам, так и охране зеков. Посадка в вагоны проходила сумбурно: призывники с Чердынского и Красновишерского района сели организовано, так как нас никто не провожал, да и были мы трезвые, а вот с Соликамскими была проблема. Толпа родных, провожающих столпилась у их вагона и скорость употребления спиртных напитков стремительно возросла. Матери, знакомые девушки и невесты, заливаясь слезами, висли на плечах провожаемых. Поддатые отцы и взрослые мужики, стараясь скрыть волнение, хмурились, отворачивались, гораздо чаще и молча пили водку. Периодически хлопали сыновей по плечу и снова пили. Друзья и товарищи, пили не останавливаясь, быстро превращаясь в стадо пьяных бабуинов. Они что-то бессмысленно орали, также бессмысленно обнимали уезжающих, отдавая дань традиции. Бегали вдоль состава, прыгали на вагоны, пытаясь приклеить на стёкла вагонных окон мятые рублевики, чтобы деньги всегда были у военного в кармане, а иной раз и разбить их, что тоже являлось частью традиции. Человек двадцать упившихся молодцов, безуспешно пытались раскачать вагон и десять упарившихся милиционеров рьяно таскали их на перрон, где жалкая и редкая цепь ментов и ВВэшников пыталась отсечь пьяную толпу шпаны и хулиганов от такой же пьяной толпы провожающих. А рядом с ними оркестр исполняющий друг за другом военные марши. Несколько автозаков, цепь автоматчиков с рвущимися с поводков и бешено лающих овчарок. Сидевшие на снегу на корточках рядами несколько десятков зеков. Мигающие у вокзала мигалки милицейских воронков, куда закидывали шпану, хулиганов, упившихся провожающих и вся эта картина, заливаемая сильным жёлтым светом десятков прожекторов с высоких мачт, потрясала и впечатляла.