Срезающий время - стр. 7
– Позвольте, Генрих Вальдемарович это я. А это моя супруга, Наталия Августовна, и мутер… – с трудом сдерживая подергивание пышных усов, – Елизавета Петровна. Извините, я не расслышал, вы откуда?
– Из Калькутты, – чуть повышая голос, повторил я.
– Это я понял, что из Какуты, – с прищуром посмотрел на меня штабс-капитан. – Где это?
– Шесть тысяч верст на юго-восток. Индия.
– Ого! – раздалось со стороны женского коллектива.
– Ааа… далековато. Как там персы, шалят? Вот и я так же считаю, давить их надо было, под Ереванем, давить. Эх, нет уже тех богатырей… Да что это я, проходите в дом, небось устали с дороги?
Приняли меня в достаточно просторном зале, где, к удивлению, присутствовали матерчатая обивка на стенах (кабы не шелковая), дорогие ковры и весьма изысканная мебель. Да что говорить, здесь стоял даже клавесин. Видя мое удивление, Наталия Августовна не преминула похвастать:
– Генрих Вальдемарович из Измаила привез.
Теперь-то все стало на свои места. Богатое внутреннее убранство – трофеи. Сколько там из крепости вывезли? Десять миллионов пиастров только монетой, а иных ценностей… Между тем я мог вдоволь насмотреться на ветерана турецкой войны, вышедшего в отставку «с мундиром». Его телесная крепость, атлетические пропорции сильной фигуры и впечатление спокойного равновесия и уверенности, с какой он занимал свое место среди людей, никак не вязалась с тем простаком, коим он предстал в начале знакомства. Казалось, он чувствует себя в жизни так же свободно и устойчиво, как ступает по ковру своими большими башмаками с серебряными пряжками, блестящими из-под полотняных гетр. Лицо его было внушительным и узнаваемым, я бы сравнил с орлиным профилем одного из рисунков Джованнантонио Досио – такие лица обычно называют римскими – отягощенное дряблой пухлостью, которой живописцы и скульпторы всех школ неизменно наделяли римских кесарей, стараясь придать им величие или хотя бы как-то соответствовать описаниям Светония.
За этими рассуждениями я прозевал часть сказанной фразы и уловил лишь последние слова:
– Я лично Максудку полонил, да за шкуру к Борис Петровичу, царство ему небесное, прямо под ноги приволок.
После этого спича звук «ого» чуть не вырвался уже из меня. Пастушонок рассказал, что барин много воевал, но такие подробности… Ведь если Генрих Вальдемарович служил у Ласси, которого он по-приятельски назвал по имени-отчеству, то после событий у Бахчисарайского госпиталя его гренадеры татар в плен не брали. Так что вполне мог чингизида Максуда Гирея и за шкуру, и за другое место потаскать. Молодец капитан, наш человек.