Срезающий время - стр. 26
– Кто бы мог подумать? – сокрушался Иван Иванович. – Федот одноногий… И как я просчитаться-то смог? Я ж сразу просек, как портрет ему показал. Сбледнул лицом иуда, взопрел. И видел же сукин-сын… За тридцать серебряников продался… Смит ваш у него прятался. Хитрый, зараза, ловко схоронился. Тит меня у околицы с лошадьми ждал, а как понял, что нет меня долго, так шукать. В общем, всю одежку содрали и двадцать пять рублей ваших прихватили. Подвел я вас, не послушал.
«И как сие понимать, – задал я себе вопрос, – вымышленный Смит появился на самом деле»?
– То есть, – зло проронил Есипович, – у них день перед нами в запасе?
– Не, Генрих Вальдемарович. С концами. У Федота лошади и он мою систему знает. Они уже на пути к Орше, и даже черт их не остановит.
– Схожу-ка во двор, – сказал я, поняв, что ничего интересного больше не услышу.
Как только я покинул комнату, штабс-капитан наклонился к уху Иван Ивановича и что-то тихо спросил.
разговор, который я не мог слышать
– Что в портмоне было-то?
– А хрен его знает. Мы с Федотом всю баньку обыскали, под каждым углом землю простучали. Ни котомки, ни дряни этой желтой, ничего. Топор и тесак у меня.
– Как так получилось?
– Зарезал я Смита. Мы когда в баньке вязать его стали, Федот деревяшкой своей зацепился, и гад этот вывернулся. Заорал что-то не по-нашему и кистенем меня. Хорошо, шапка баранья на голове была. А у меня рука сама пошла, как учили.
– Плохо учили, раз простых дел сполнить не можешь. Подрезать – да, насмерть-то зачем? Стареешь, Иван Иванович. По следам хоть прошлись?
– А как же. Тит пробежался до последней лежки. Даже в дупло лазал. Я что думаю, ведь не просто так Смит бежал именно в тот день. Может, передать ухищенное кому успел?
– Может, и успел. Тут же каждый гувернер картавый носом водит. И не факт, что портмоне в ночь побега выкрали. Федота хоть оставил за банькой наблюдать?
– Обижаете… Если что, внучок его вмиг весточку принесет.
– Ладно, будем надеяться на лучшее.
– Генрих Вальдемарович, а сам как думаешь, что там было?
– То, Иван Иванович, не твоего ума дело. Ты лучше, с оказией, попроси из ружья нашего гостя пострелять. Все, шаги слышу.
В день открытия проходящая на поле возле Молоховских ворот ежегодная Вознесенская ярмарка самих горожан столицы губернии не сильно интересовала. Позиционировалась она как животноводческая и оптовая. Со всех уездов в Смоленск съезжались приказчики, управляющие, представители помещичьих крестьян, вольные землепашцы и даже выбранные от государевых крестьян. Сделки совершали разнообразные: и поставочный фьючерс чуть ли не до новой ярмарки, и бронирование, и бартерные, и просто купля-продажа, когда, соглашаясь с условиями, били по рукам и кидали шапку. Сюда пригоняли рогатый скот, лошадей, овец иногда птицу. Привозили образцы сена, которые тут же уходили в городские конюшни, зерно, крымскую соль, семена и уже практически на второй-третий день, сразу после гусиных боев, начиналась торговля всем подряд. С этого момента тридцатипятитысячное население города проявляло активность. Сукна, шелк, шерсть, мягкая рухлядь, холщовые и бумажные товары выставлялись с правой стороны на сколоченных тут же прилавках. Посуда и кожи, масло, воск, рыба и прочие, вплоть до сахара и табака, слева от ворот. В целом присутствовали все три категории товаров: русские, азиатские и заграничные. Посмотреть было на что.