Срезающий время - стр. 14
Оставив (как в банке залог) алюминиевый сундук в приютившем меня доме, рано утром буквально на заре мы со штабс-капитаном в сопровождении денщика отправились в короткий вояж. Сообразительный и явно имеющий способности к управлению любым гужевым транспортом, после короткого инструктажа Тимофей забрался на козлы и, осторожно опустив стояночный тормоз, щелкнул кнутом. Ехали мы навестить старых друзей Генриха Вальдемаровича. Но не Пятницкого с Русановым, проживавших в Смоленске, про которых мне вчера рассказывали, а ближайших соседей: Полушкина и Пулинского. Это были весьма интересные личности, так как получили свои офицерские чины не наличием дворянского происхождения, а исключительно благодаря личным качествам. Вышедший из солдатских детей Полушкин, к примеру, был в составе группы, открывшей Хотинские ворота Измаила, первым забрался на вал и уже в самом разгаре сражения, когда зачищали улицы города, прикрыл своим телом Генриха Вальдемаровича, приняв пулю на наградной рубль. В наше время его одногодкам и пачку табака бы не продали, а тогда… Естественно, штабс-капитан не забыл своего боевого товарища, и беспоместный дворянин, поручик в отставке Полушкин поселился в Васелинках, прозванных в народе «Волки» из-за чудовищного количества хищников. Пулинский, хоть и был приемным сыном одного из адъютантов Потемкина, службу начал с рядовых и благодаря грамоте и усердию дослужился до фельдфебеля за семь лет. А дальше удачные стечения обстоятельств зажгли над ним звезду. На статного двухметрового красавца положила глаз не менее красивая полька, дочка Казимира Ивановича Аша. Барон только получил чин статского советника, и дабы избежать скандала, все устроил. Пулинский стал подпоручиком. В действительности Казимир Иванович только и занимался тем, что все устраивал и всех устраивал. В итоге чета Пулинских осела в селе Верховье, где в роскошном особняке воспитывала восьмерых детей: шестерых своих и двоих приемных. По большому счету Генриха Вальдемаровича интересовала Анастасия Казимировна, унаследовавшая от отца тот чиновничий шарм, с которым их братия легко находит промеж собой общий язык, обрастая нужными связями.
– Скажите мне, любезный Алексей Николаевич, – обратился ко мне Есипович, когда ландо проехало по бревенчатому настилу, покрывавшему русло ручья, – насколько ценно для вас украденное портмоне?
– К чему вы спрашиваете?
– А к тому, что Иван Иванович знает эту округу окрест тридцати пять верст как никто другой. И если кто и сыщет вашего Смита, то только он. Где вы ночевали в тот раз?