Средний пол - стр. 89

Человеческая жизнь трещит так же, как лед. Разрушается личность. Джимми Зизмо, скрючившийся над рулем «паккарда», уже изменился до неузнаваемости. И на этом все заканчивается. Больше мне сказать нечего. Может, это было яростью ревности. А может, он прикинул свои возможности и соотнес размер приданого с расходами на воспитание ребенка. Понимая, что сухой закон долго не продержится.

Не исключено, что он мог и сам все это подстроить.

Однако сейчас нет времени для размышлений. Потому что лед трещит, и передние колеса машины проваливаются под воду. «Паккард» с изяществом слона, встающего на передние ноги, переворачивается на решетку радиатора. Еще какое-то время фары освещают лед и воду под ним, как в плавательном бассейне, но потом, в фейерверке искр, капот проваливается, и все погружается во тьму.

Роды Дездемоны длятся шесть часов. Доктор Филобозян принимает младенца, пол которого определяется как обычно: заглянув в промежность.

– Поздравляю. Сын.

– И волосы только на голове! – с огромным облегчением восклицает Дездемона.

Спустя некоторое время в больницу приезжает Левти. Он пешком добрался до берега и поймал на дороге молоковоз, который довез его до дома. И теперь он, с разбитой об лед правой щекой и распухшей нижней губой, стоит у окна детского отделения, все еще ощущая запах страха. По случайному совпадению в то же самое утро Линина девочка набрала достаточный вес и ее вынули из инкубатора. Медсестры держали на руках обоих детей. Мальчика назвали Мильтиадом – в честь великого афинского полководца, но все называли его Мильтоном – в честь великого английского поэта. Девочка, которой суждено было расти без отца, была названа Теодорой – в честь распутной византийской императрицы, которой восхищалась Сурмелина. Но и она со временем получила американское прозвище.

Однако я хотел бы сказать еще кое-что об этих детях. То, что нельзя было рассмотреть невооруженным глазом. Вглядитесь. Вот. Видите?

У обоих произошла мутация.

Похороны Джимми Зизмо состоялись через тринадцать дней с разрешения чикагского архимандрита. Почти две недели никто из членов семьи не выходил из дома, оскверненного смертью, и лишь изредка они принимали случайных посетителей, заходивших выразить свои соболезнования. Зеркала занавешены черными полотнищами. На двери – черные ленты. Левти, уйдя от суетного света, перестал бриться, и ко дню похорон у него уже отросла приличная борода.

Проволочка произошла из-за неудачных попыток полиции найти тело. На следующий день после трагедии на место происшествия отправились два детектива. Там за ночь успела нарасти новая корка льда, на которую еще и снега насыпалось несколько дюймов. Детективы ходили взад-вперед, разыскивая следы колес, но через полчаса сдались. Их устроил рассказ Левти, будто Зизмо поехал на зимнюю рыбалку и, вероятно, выпил. Один из детективов заверил, что тела – в прекрасной сохранности – часто всплывают по весне.