Средневековый бестиарий. Что думали наши предки об окружающем их мире

Э.П. Эванс дает понять, что он оживляет их рыком.

Доктор Джонсон поведал интересную историю про одного из предков мисс Трейл, не подозревая, что ее взяли из бестиария. Итак, предком мисс Трейл был сэр Генри Солсбери, носивший на своем щите изображение «баварского льва». Побежденный им в битве противник распростерся перед ним со словами: «Sat est prostrasse leoni» (склоняюсь перед львом). Восхищенный столь тактичным и уместным высказыванием, сэр Генри пощадил своего врага, что говорит о возможном знакомстве обоих сражавшихся. Вероятно, впоследствии сэр Генри так часто повторял эту историю, что она впечатлила его домашних и стала передаваться из поколение в поколение как семейная легенда и дошла до мисс Трейл.

На форзаце изображен лев, удовлетворяющий разные свои привычки.

Во-первых, поедающий обезьяну с целью излечения от болезни.

Во-вторых, восстанавливающий свои силы.

В-третьих, испытывающий ужас при виде белого петуха.

В-четвертых, на горе, размахивая хвостом.

В-пятых, спящая с открытыми глазами львица с тремя нерожденными детенышами.

В-шестых, дышащий на детенышей.

Альдрованд заявляет, что никто не смог привести точного описания этих животных, так чтобы охарактеризовать, он же предлагает отнести их к насекомым или растениям. Встречается растение, именуемое пасленом, оно также известно как арника, связывается с леопардом. Одуванчик (dent de lion, зуб льва) относится к роду Leontodon.

Бартоломей Английский (1190–1250, ученый-энциклопедист) писал, что пард, пардус, барс – это та же пантера. «Барс не сильно отличается от пантеры, но все же у нее больше белых пятнышек». По сути, это леопард. Объяснение следующее: слова panthera и pardus обозначают леопарда на латыни. Эти названия стали известны в Англии до того, как там узнали о самих животных. Геснер соглашается с Бартоломеем и добавляет еще один вариант названия – pordalis.

«На третий день, когда она пробуждается, низкий, сладкий, гортанный звук исходит из ее пасти, вместе с ним извергается поток сладко пахнущего дыхания, более приятного, чем все ароматы трав и благоухание деревьев» (описание пантеры в «Книге Экстера»).

В 1656 году (сладко пахнувший?) порошок, называвшийся «пантера», продавался за два фунта.

Заметим в этой связи один совпавший факт. В соответствии с древней легендой, настоящим отцом Иисуса был римский солдат по имени Пантера. Об этом пишет Э.П. Эванс в книге «Животный символизм в церковной архитектуре».

Фраза буквально звучит «crapulatus a vino». Скорее всего, псаломщик сэр Томас Браун одобряет использование в медицине жидкостей. «Нет ничего плохого в том, – заявляет он, – чтобы пить ее раз в месяц, это обычное удовлетворение чувствительности, поддерживающее физически и оказывающее целебное воздействие в виде опьянения».

Авиценна, врач, пользовавшийся непререкаемым авторитетом, чья вера запрещала вино, тем не менее оправдывает полезность легкой степени опьянения. С ним не соглашался Аверроэс, вместо опьянения предпочитавший веселье, фактически поступая так же, как и Сенека, и с ним соглашался Катон.

Иначе говоря, легкое возбуждение и постоянное похмелье от вина вроде того, что ощущали Иосиф и его братья, когда, как говорится в Библии, они были веселы или много выпили. Действительно, как писал Авиценна, от вина происходит облегчение духа, склонность к избыточности, как следствие – повышенная потливость и мочеиспускание.

Что же касается умонастроения, то от винопития наступает не только угнетение рассудка, но и обострение всех чувств и воображения. По мнению ученых, первобытные люди часто использовали подобные явления во время их жертвоприношений и религиозных церемоний. Христианская же мораль и учение Христа не допускает этого. На это указывает сэр Томас Браун, основываясь на записях XIV века, обнаруженных на форзаце Библии XIII века, находившейся в собственности сэра Сиднея Кокерелла:

Надеюсь, ни одна из отмеченных стадий «похмелья» не упоминается в тексте Священного Писания, как подтверждает наш Господь в процитированном здесь псалме, в отличие от его потомка Лота, который не продвинулся дальше простого обогрева.

Доктор Ансель Робин заявляет, что антилопу можно поймать, заставив ее вонзить рога в дерево, за которым прячутся охотники. Перед нами очень ранний вариант одной из историй об антилопе, сведения ошибочно восприняты не только Шекспиром, но и Чепменом и Спенсером.

В оригинале отсутствует страница, на которой описываются антилопы.

Евстафий Антиохийский в «Физиологе» именует антилопу «анторопс» и считает это слово заимствованием.

Удивительно, что Альдрованд не приводит никакого описания под этими названиями, что доказывает явную неполноту его труда в одиннадцати томах.

Возможно, оно обозначает лося, антилопу канна или северного оленя, но великий натуралист путается в разновидностях, выводя их под названиями Трагелаф, Таранд, Рангиферус, Альцида.

Ему писал Фабриций, отмечая, что у северного оленя отсутствуют заостренные в виде вил рога, он имеет расширяющиеся копыта, примечательные сами по себе. Более того, встречается множество оленей, которые сплетают свои рога или вонзают их в деревья, когда сдирают кору или сражаются друг с другом.

Кустарник эрецин следует перевести как «дерево антилопы», поскольку, как считали, он напоминает козла и оленя. Возможно, имелся в виду кустарник семейства вересковых (лат. ericaceae) или стланик (elfin wood), действительно растущие в тех районах, где обитает северный олень.

«Он любит слушать, – замечает Шекспир в «Юлии Цезаре». – Носорога обманывают деревом, а человека – лестью».

На самом деле он смешивает единорога с антилопой, зверя с тигром.

Хотя обычно Шекспира воспринимают как гения и образованного человека, все же очевидно, ему не доводилось читать бестиарий. Его естественно-исторические знания основаны на личных наблюдениях или на том, что он подслушал в какой-нибудь сельской таверне. Допустим, услышал, как кто-то говорил, что тигры водятся в Гиркании («Макбет») или у слонов нет брачных союзов («Троил и Крессида»). Однако он редко ссылается на более древние сведения из бестиариев, равно как и не упоминает интересных зверей, знакомых, например, Мильтону, которые явно бы заинтересовали Шекспира, если бы тот знал о них.

Ему был не знаком ни один полный перевод латинского бестиария, чтобы по нему навести справки, в отличие от Тревиза, Дю Бартаса и Топселла. Похоже, Бен Джонсон прав, заметив, что незнание латыни помешало Шекспиру ознакомиться с источниками. «Полагаю, нам следует признать это как данность», – заявляет он. А.К. Томсон в книге «Шекспир и классики» (1952) утверждает: «Шекспир не уточнял сведения по De Generation Animalium.

Единорог часто вступал в схватку со слонами, и побеждал их, нанося удары в живот.

См. также статью «Единорог-2».

Лигурий всего лишь моча рыси. Исидор заявляет, что он представляет собой камень наподобие карбункула и на его формирование требуется семь дней.

Впадаешь в искушение воскликнуть вместе с Льюисом Кэрроллом («Алиса в Стране чудес»): «Если вам неизвестно, кто такой грифон, посмотрите на картинку».

Очевидно, грифон – животное мифологическое, вроде древнеегипетского сфинкса. Перешедшее в естественную историю, чудовище из Ассирии, где известны мифы о крылатом быке Сенмурве, объединившем небо и землю, в одном ряду с ним русский Симаргл или Гаруда из Махабхараты. Он просто одно из составных мифологических животных. Некоторые пояснения мы даем в приложениях. Даже святой Марк и святой Лука изображались крылатыми львом и быком.

Сэр Томас Браун попытался отождествить его с грифом-стервятником. Сегодня его имя стало собачьей кличкой, поэтому легче воспринять грифона сказочным животным, вроде загадочной птицы Додо из драмы Томаса Ловелла Беддоуза «Книга шуток смерти, или Трагедия шута» (1825).

Тем не менее заметим: грифон опасен, более ужасен, чем представляет себе Беддоуз. Не следует высокомерно относиться к животным, представленным в бестиарии, на что указал Бартоломей Английский: «Грифон во Второзаконии упоминается среди птиц. В глоссе сказано: у грифона четыре лапы, голова и крылья как у орла, а остальное тело как у льва. Грифоны обитают в Гиперборейских горах и очень враждебны по отношению к лошадям и людям. В свое гнездо они кладут камень изумруд против ядовитых зверей этих гор» («О свойствах вещей» (190: XII, 20).

Библии отмечено: «И четыре больших зверя вышли из моря, непохожие один на другого. Первый – как лев, но у него крылья орлиные; и он поднят был от земли, и стал на ноги, как человек, и сердце человеческое дано ему» (Дан., 7: 3–4).

В Средние века совокупление слонов стало темой для ряда сплетен и фантазий, об этом продолжают говорить, потому что редко кому доводилось видеть этот процесс.

Ссылаясь на Плиния, Солиний пишет, что их гениталии подобны тем, что упомянуты сэром Томасом Брауном в его записках о кроликах, находятся сзади. Предполагалось, что обычно они небольшого объема.

Альберт Великий придерживался мнения, что слоны совокуплялись как и другие четвероногие животные, однако из-за огромного веса самцу приходится или вырывать яму для самки и там находиться, или покрывать ее, находясь в постоянном движении, чтобы она не так сильно ощущала его вес.

На самом же деле слоны совокупляются обычным образом и, как отмечает полковник Уильямс, не менее грациозно, чем остальные животные.

Mandragora offlcinarum. И в настоящее время встречается разновидность растений, называемых мандрагорой, известная своими рвотными и наркотическими свойствами, но главным образом оно способствует женской плодовитости.

В Библии рассказывается, как Рувим нашел в поле мандрагору и принес Лии, своей матери, чтобы та продолжала рожать («и нашел мандрагоровы яблоки, и принес их Лии, матери своей» (Быт., 30: 14–16). Вот почему во всей древнееврейской литературе подчеркивают ее свойства.

Греки считали мандрагору антропоморфной, сохранилось народное суеверие, что дерево появляется из спермы человека, пролившейся на землю, и обладает такой жизненной силой, что издает пронзительный крик, когда его вырывают из земли, так что «все живые существа, заслышав его, сходят с ума» (Эванс).

В «Записках о Галльской войне» Юлий Цезарь приводит ту же самую историю, связанную с лосем (alces).

Капитан Минчин из Индийской лесной службы рассказал нам, что слоны, по обыкновению, чешутся у водопоев, так что охотник в состоянии представить размер своей добычи по грязи и стертости деревьев.

В медицине яички называют castoreum. Искомое расположено вовсе не там, где считают, а в железах. Яички бобра расположены внутри, так что их нельзя откусить. «Источник заблуждения, – замечает сэр Томас Браун, – возможно, метафорического свойства, иначе говоря, устойчивая символическая метафора, укоренившаяся у греков и укрепившаяся в художественной форме у Эзопа. Так легендарное стало достоверным».

Как пишет Исидор, название (ибекс) происходит от еврейского Iaall (лазать) по аналогии с действием (как Avices – птицы).

Конечно, дикого горного козла путают с ибисом.

Животное никогда не было популярным. Сэр Уолтер Рэлей в своей «Мировой истории» (1614), исключивший смешанные виды из Ноева ковчега, относит к ним и гиену. Он утверждает, что после потопа спаслись только чистые виды, а вовсе не полукровки. После потопа, утверждает Рэлей, их воспроизвели путем скрещивания собаки и кошки.

Альдрованд именует гиену глюттоном, то есть обжорой. Геснер отмечает, что она набивает брюхо мертвечиной, пока желудок не распирает, как барабан, затем отыскивает два камня или дерева и протискивается между ними, таким образом растягиваясь для отдыха. Потом снова ест.

Особое значение для гиены приобретает проблема рвоты. С медицинской точки зрения, как пишет Кроллий, они ценятся именно из-за рвоты и очистки. Правда, в тексте плохо прописано, как это происходит, само слово «рвота» относится к описанию воя и лая гиены.

Левкрота. Другие имена, производные вида гиены: росомаха, крокута, корокотта, левкрокута, акабо, альцабо, цабо, анна, бельбо, гиена крапчатая, зилис и лакта. Шекспир именует это животное гиеной: «Я буду хохотать, как гиена, как раз тогда, когда тебе захочется спать» («Как вам это понравится»).

Мартышкой называет обезьяну Альдрованд.

Обезьяна с головой собаки, возможно египетский бог Анубис.

Как отмечает Геснер, сфинкс действительно является обезьяной, спереди представляет собой по форме женщину, льва сзади, возможно, просто фантастическое животное, придуманное художниками и скульпторами.

Гвинейский бабуин, в настоящее время именуемый «сфинксом», не так злобен, каким его представляют.

Наши рассуждения по данному поводу представлены в приложениях.

Мифологические спутники Пана и Вакха, так что некоторые считают их разновидностью обезьяны, в современном значении «Simia Satyrus» (орангутанг). «Их именуют сатирами (греч. σατυρος), – рассуждает Тревиза Бартоломей, – за морщинистые лица и бороды».

Здесь слились воедино обезьяна и ее предок, мифологический персонаж и конкретное человекообразное существо, так что антропология наложилась на древние верования.

Они добродушно называют друг друга по именам.

«Гораций не осознавал, – говорит Роберт Грейвс, – что кентавры, силены, сатиры и им подобные не пеласги, которых живописно награждали чертами лошади, козла или других тотемистических животных».

Плиний, отмечая склонность к похоти, писал, что их именовали сатирами. На это же намекает Гамлет, сравнивая своего отчима с сатиром. Альдрованд считает их лесными духами, с ним согласен Петр Веронский, считавший их «дикими лесными людьми». Они «живут без закона, в пещерах или на деревьях, не контактируют с людьми». Их невозможно приучить к закону и порядку. Особенно много их в Ирландии.

Бородатые обезьяны.

Заметим, что почти все сведения, которые приводит автор-составитель бестиария, не более чем его предположения, причем, похоже, он вряд ли толком понимает свои объяснения. Он устает от своей писанины, чем, впрочем, часто занимается, написав comici вместо ocimi, radicos вместо Arcadicos, и современному переводчику приходится буквально восстанавливать смысл, не внося комментарии, понимая, что речь идет об общеупотребительных терминах.

Бестиарий не относится к литературным шедеврам, поэтому при переводе необходимо точно воспроизвести его словарь, избегая многочисленных «поистине» и «более чем очевидно», чтобы передать естественные ошибки составителя и переписчика. Например, в разделе, посвященном змеям, автор шесть раз цитирует Лукана. Причем точно лишь дважды.

Для Аристотеля, весьма тонкого наблюдателя, они подобны музыке. Этой слабостью отличаются и свиньи. Бартон в своей «Анатомии меланхолии» отмечает: «Арион заставлял рыб следовать за собой, на это указывают неоднократные наблюдения. Их привлекала не музыка, а мускус, испускаемый оленями. От них в восхищении все птицы, особенно соловьи, а также, если довериться мнению Кальцания, пчелы. Заслышав звуки, они останавливаются, завороженные. Олени-самцы, лани (самки благородных оленей), лошади, собаки, медведи и слоны, по мнению Агриппа, необычайно чувствительны к звукам. В Лидии на середине озера находятся несколько плавающих островов (если в это можно поверить), где они, заслышав музыку, танцуют.

На самом деле Митридат умер от старости.

Имеется в виду грохот от сухого помета, смешанного с остатками шерсти, или звук копыт?

На греческом δορκάς обозначает оленя или газель. Само слово «газель» происходит от арабского «газаль». Слово gaze неизвестного происхождения. Если древний филолог допускает игру слов, возможно, оно содержит в себе скрытое значение.

Англичане называют его клоповник широколистный, ясенец белый и испанский перец.

Подобно предыдущей морали, по крайней мере неточной, настоящая игра слов в бестиарии представляется наиболее удачным каламбуром. Использован принцип аналогии: Христос исцеляет, как ясенец белый излечивает. Христос именуется bene-ditantius (одаряющий, от лат. dito – одарять).

Греческий φλόμος – коровяк.

Ученый муж так описывает «необузданную прелесть» медведицы в поэме «Дунсиада», посвященной Александру Поупу: «Неусыпная и нежная забота Бруинны сделала детенышей медведями».

Вероятно, доктора ввела в заблуждение инстинктивная всеядность хищных животных в отношении мясной пищи, из-за чего ей приходилось охранять детенышей. На самом деле скудная нежная забота Бруинны была лишь способом их выращивания, необходимым, чтобы они выросли в медведей. Она «лизала их, чтобы придать им необходимую физическую форму».

Первое использование глагола «лизание» в значении «порка» датируется 1756 годом. До этого периода родители или школьные учителя, стремившиеся вложить знания в головы молодежи, не представляли физической угрозы. Напротив, все пишут о нежном материнском отношении к потомству, которое изящно обыгрывает Поуп в своем куплете, на который ссылается Шекспир в третьем акте «Генриха VI»:

Средневековое верование имеет вполне разумное объяснение. Действительно, детеныши медведя рождаются глухими, слепыми и лишенными шерсти, такими беспомощными они остаются в течение по крайней мере пяти недель. Голые, в уединении, которое делает почти невозможным наблюдения, постоянно облизываются матерью. Так же и сука приводит в порядок своих щенков. Таким образом родилось представление о том, что детенышей произвели из подобия рыбы, это не так уж безосновательно.

«Детеныш рождается в пузыре (хорионе), – замечает сэр Томас Браун, – достаточно толстой пленке, защищающей его, [так что] наблюдатель вначале видит бесформенный кусок плоти, мать сразу же прокусывает и разрывает на куски пленку, а затем облизывает своего детеныша».

См. статью «Гиена» (с. 36). Альдрованд, ссылаясь на Плиния, считает левкроту мифологическим животным, как грифон, сфинкс и мантикора.

(Приводим варианты названий данного животного.

Corocotta – одно из латинских названий, упомянутое Плинием.

Leucocrotta – одно из латинских названий.

Кеврококрот – вариант русского написания.

Корокотта – вариант русского написания – помесь гиены и эфиопской львицы.

Левкрокота – вариант русского написания. – Пер.).

Топселл, пересказывая Геснера (1607), утверждает, что левкрота является мантикорой (см. ниже). Он смешивает его с дикобразом, отмечая, что левкрота «способна ранить охотников иглами из своего хвоста, когда те подойдут к нему спереди или сзади, после чего на их месте вырастают новые». Точно так же, как и у мантикоры.

В заключение он приходит к следующему выводу: «Она (мантикора) является тем же самым животным, кого мы называем Левкрокутой, величиной напоминает дикого осла, ногами и копытами походит на оленя-самца, имеющего пасть, доходящую с обеих сторон до ушей, голову и морду как у барсука. Называют также мартиорой, что на персидском означает «пожирающий людей». Рисунок левкроты из книги Топселла воспроизводим на с. 263.

Это верование было широко распространено в древности. Отчасти в ошибке виноват Кювье, заметивший: «Нижняя челюсть как бы продолжает череп, верхняя подвижна, из-за чего древние отмечают, что крокодил двигает только всей головой».

Похожее заблуждение свойственно и Аристотелю.

В XVIII веке с артикуляцией крокодилов связано некоторое количество акробатических трюков. «Нижняя челюсть человека, – пишет Голдсмит в «Истории земной и населенной животными природы», – может двигаться в весьма разнообразных положениях, что же касается верхней части, то, как полагали многие, она совершенно неподвижна. Для того чтобы убедиться в том, что она подвижна у человека, достаточно просто опыта. Если мы закрепим голову со всеми ее частями между зубами, скажем, на краю стола и откроем рот, обнаружим, что обе челюсти смыкаются одновременно, верхняя челюсть поднимается, нижняя опускается вниз, сам же стол между ними остается неповрежденным».

Фрэнсис Бэкон, который придерживался мнения, что «некие разложение и экскременты испускают превосходные запахи», указывал на следующее: «Мы также обнаруживали, что местами урина человека обычно пахнет в некотором роде фиалками. Такова же и урина у того, кому доводилось поесть мускатный орех».

Полагали, что пахнущие фекалии исходят от крокодила определенного вида, живущего «в провинции Ханагарда». Он лучше, чем мускус. Подобным запахом якобы обладала и сладко пахнущая пантера, также обитающая в этих местах. Гален полагал, что помет крокодила хорош для устранения веснушек. Этий рекомендовал с его помощью выкуривать змей. Киранид отмечал, что зубы крокодила обладают свойствами афродизиака, правда, для этого их следует вырвать у живого крокодила.

Проклиная кота, убившего беднягу Филиппа Сперроу, Скелтон пожелал, чтобы «горная мантикора сожрала твой мозг».

Мантикорой (в переводе с фарси – людоед) индусы называли тигра-людоеда. Острые края зубов многих хищников могут создавать ощущение, что во рту несколько рядов зубов. Черный ороговевший кончик хвоста напоминает коготь. Кроме того, по древним поверьям, его усы считались ядовитыми. Персы увидели человеческое лицо на изображении тигра-божества и передали получившееся описание мантикоры грекам.

Сверхъестественное существо, аналогичное вервольфу. На Гаити и в настоящее время рассказывают о загадочном животном сигуаве, напоминающем мантикору. Поскольку чудовищам приписывают африканское происхождение, возможно и справедливо, хотя и относительно, что мантикора обладала схожими сверхъестественными признаками, унаследованными от предшественников.

Зверь представлен в восточных иероглифах как бог или в виде части скульптуры с головой быка в Ассирии. Иногда как соединение всех этих и других, которые нашли свой путь в естественную историю с грифоном.

Каковы бы ни были сведения о мантикоре, она остается мифологическим персонажем, а не реальным животным. Мистер Дэвид Гарнет сообщил настоящему переводчику, что в 1930 году его друг мистер Ричард Стрейчи был введен в заблуждение жителями деревни Уджигар в Андалузии, которые преподнесли ему эту гипотезу.

Соединение черт разных животных у персонажей бестиариев иногда происходило из-за неверной этимологии, характерной для средневековых переписчиков и толкователей. Руководствуясь догадками и предположениями, они создавали образы, подобные серре, василиску и мантикоре.

В качестве примера приведем мантисерру, упомянутую в завещании 1494 года, хранящемся в Сомерсет-Хаус. Ученые мужи типа Исидора Севильского использовали образы русалки, мермекона, мантикоры, мантисерры и полдюжины других не ради натуральной истории, а исключительно из-за языковых экспериментов или для выведения морали. Об этом говорится в приложениях.

Первоисточником сведений о парандрусе является «Естественная история» Плиния. Правда, античный натуралист ни разу словом не обмолвился про Эфиопию. Современные специалисты предполагают, что Плиний под этим названием описывал лося или северного оленя, с которым римские военные могли встречаться в Германии или Галлии (Плиний сам был военачальником). Интересно, что цвет шерсти лося действительно может изменяться, в ней довольно часто развиваются микроскопические водоросли. В любом случае он похож на тот предмет, куда попадает. Его способность меняться подобно хамелеону отражает черты северного оленя, меняющего шкуру в зависимости от времени года, приспосабливаясь к снегу.

Та же самая история о котах и крысах существовала в Средние века, ее пересказывает Франсис Мер в Palladis Tamia (1598), повествуя о леопарде и обезьянах.

Йейл (эол (наиболее частая для русской литературы транскрипция), ял, йель; он же центикор. – Пер.) присутствует в геральдике на гербе Екатерины, матери английского короля Генриха VII, на гербе Крайст-колледжа (Кембридж) и Йельского университета (США).

Первым это существо описал Плиний Старший. Предполагают, он имел в виду антилопу гну, также описывая и другое животное – катоблепаса (Catoblepas – от греч. κοιτάξει κάτω, – смотреть вниз). «Эфиопский дикий зверь [катоблепаса], – пишет Плиний, – обладает умеренными размерами, кроме головы, настолько тяжелой, что она свисает вниз к земле, к счастью для людей, поскольку всякий, кто повстречается с ним взглядом, тотчас падет бездыханным» (8,77). Элий отмечает его внешнее сходство с быком, очевидно, животное возникло из описания индийского буйвола, который действительно может выставлять рога вперед для защиты (Лиддел и Скотт) или, возможно, антилопы гну (доктор А. Робин).

Описание катоблепаса Плинием сопровождается утверждением: «Василиск обладает той же мощью [убивать взглядом]». Замечание Плиния привело к тому, что поздние переписчики и переводчики иногда смешивали этих животных.

Йейл появляется во французских бестиариях как «сентикор». Сэр Артур Шипли «прослеживает его происхождение вплоть до Египта». Дрюс весьма подробно описывает его в статье, опубликованной в «Археологическом журнале» в 1911 году. Именно он первым отметил, что йейла нельзя отождествить ни с одним из известных животных. Возможно, он восходит к силуэтному изображению первобытного художника, у которого один рог повернут вперед, другой назад. Может быть и какой-то антилопой, которая хлопает длинными ушами.

Название, возможно, произошло от евр. ya-’el, «йаэл», что значит «горный козел» (журнал «Лайф» от 7 марта 1951 года). Хантингфорд, опубликовавший в том же году доклад для Колониального департамента, пишет, что среди кенийского племени нанти известны коровы камари, у которых один рог выставлен вперед, другой – назад. Обладание таким животным весьма престижно. Иногда коровы рождаются с подобным недостатком. В ряде случаев рога искусственно направляют, добиваясь, чтобы они развернулись подобным образом.

Рассказы о том, что встреча с волком вызывает безумие, вовсе не досужий вымысел. «Артемидор, – сообщает Бартон, – утратил разум, внезапно увидев крокодила. Леопард из Рудрапайи, которого застрелил полковник Корбетт, нападал на своих жертв, парализованных страхом, среди толпы».

Охотники на львов настолько уставали от долгой погони за зверем, что не чувствовали ни страха, ни боли. Попадающие в лапы котов или других хищников птицы или мыши немеют, будто в анестезии. Кроликов парализует горностай.

«Возможно, вид хищника, – замечает сэр Томас Браун, – порождает сильный страх, влекущий за собой паралич и иногда непреодолимую немоту. Так, птицы замолкают в присутствии ястреба».

Ар-Рази сообщает интересные, подчас анекдотические подробности в связи с волчьей шерстью: «Робкие мужчины и женщины для возбуждения похоти вешают себе на шею волчий пенис (высушенный в печи) или шерсть из его бровей. Если же носить на шее мешочек из волчьей шкуры с положенной внутрь головой голубя, можно уберечься от ловушек Венеры». Похоже, отсюда и история о десяти учениках Демокрита, которые спасались от происков дьявола ношением мошонки волка на своих копьях.

Секст рассказывает аналогичную историю о путешественнике, который в качестве оберега носил с собой кончик волчьего хвоста. Вечеллий пишет, что волчья голова в конюшне или хлеву защитит скот или лошадей от любых хищников. Пока она будет висеть, ни один зверь не сможет причинить вреда.

Альберт Великий, правда ссылаясь на Альдрованда, пишет, что с помощью волчьего хвоста, привязанного над кормушкой овцы или в хлеву, можно отпугнуть волков, потому их специально вешают в этих местах.

Альдрованд поясняет, что волк испытывает отвращение к пению и ударам цимбал. В данном случае зверя пугает не только резкие звуки, но и камень. По его мнению, волки не выносят камней, потому что, когда люди бросают их в них, кровоподтеки побуждают рост червей.

Если сложно определить подлинное происхождение животного, его обычно относят к Эфиопии. Самый простой перевод слова – «Африка».

Видимо, здесь речь о лисах, которые способны и бегать, и летать.

Как говорится в Герефордском атласе мира, король Гарамант жил в стране, чьи воды кипели днем и замерзали ночью.

Евреи считают собаку нечистым животным, поэтому в Ветхом Завете отношение к этим очаровательным существам стабильно отрицательное. Только Товия в апокрифической книге воздает им должное. Однако в Средние века преобладало самое нежное отношение к животным и детям, частично сохранявшееся в дальнейшем.

В XII веке несколько богатых дворян были обеспокоены тем, что у их богатого сюзерена, убитого при Азенкуре, остался «собачий мальчик», которому пришлось жить в конуре, чтобы свора оставалась довольной.

«Я хочу, чтобы мальчик, – писал герцог Йоркский в своем «Мастере игры», – выводил свору дважды в день утром с восходом солнца и вечером, особенно зимой. Пустив их бегать и играть на лугу, он вычищает каждую гончую, вытирая их огромным клоком соломы. И так проделывает каждое утро. Затем он должен отвести их в некое прекрасное место, где растет нежная трава на корм, и позволить им поесть, ибо трава служит для них лекарством».

Соответственно, поскольку мальчик «сердцем и делом связан с гончими», они станут «доброжелательными, чистыми, довольными и жизнерадостными, дружелюбными ко всем людям, но не к диким зверям, по отношению к которым им полагается оставаться свирепыми, активными и злобными».

Мы с удовольствием отмечаем, что автор нашего бестиария отводит лошадям, гончим, пчелам больше места, чем другим животным, потому что выказывает ответную любовь, являясь другом человека.

Возможно, отсутствующий в рукописи лист содержал двухстраничную иллюстрацию к истории, приведенной ниже.

Действительно, в собачьей слюне содержится лизоцим, обладающий бактерицидными свойствами. (Примеч. пер.)

Монахи-доминиканцы называли себя сторожевыми псами веры, обыгрывая имя своего основателя (Dominicus созвучно лат. Domini Canes – «Псы Господа»). Неофициальный символ ордена – собака, сидящая на раскрытой книге и удерживающая в пасти факел, – демонстрировал собачью преданность и свет истинного знания. (Примеч. пер.)

Бакстер и Джонсон переводят слово licisca как «борзая», но Плиний называет их «волкодавами». Известно, что одну из собак Актеона звали Лицитус. Пиоззи писала сэру Джеймсу Фаллоу в 1821 году о том, что самым интересным эпизодом в полярном путешествии Пири оказался «рассказ одного из его офицеров, как его ирландский сеттер, красивый, породистый, привлек внимание волчицы на Мальвинском острове. Она настолько соблазнила его собой, что он не пожелал вернуться на корабль». «Сказанное служит очевидным доказательством того, – добавляет ученый, – что собака, лиса и шакал всего лишь случайные разновидности, в то время как волк – глава дома, пенкеннедил (старейшина), как его называют народы Уэльса и Корнуолла».

Обращения к читателю, начинающиеся словами «Quocienscumque peccator», встречаются в различных частях бестиариев. Иногда переписчики просто опускают их для облегчения чтения, ибо те имеют характер моралите и содержат символическую трактовку излагаемого, не имея прямого отношения к тексту. В подобных толкованиях грешник выступает собакой, а Создатель – хозяином. В конце этой короткой проповеди находился еще один лист, отсутствующий в кембриджской рукописи. Мы восполнили его из собрания Слоуна, добавив миниатюру с изображением Адама, дающего животным имена (Harl, 3244).

Глоссой называется обращение составителя рукописи к читателю, помогающее правильно понять смысл содержания. (Примеч. пер.)

«Отметим, что человек – единственное животное, способное жить и размножаться в любой стране от экватора до полюса. Ближайший к нему вид с той же привилегией – свиньи» (Гиббон).

«Евреи утверждают, что ведут свою историю от Адама, первого человека, созданного Богом. Возможно, поэтому он рассматривается как первоначальный и непререкаемый авторитет в данной области» (Э. Эванс).

«Сказав бедный, – с грустью заявляет Бартон, – ты скажешь все. Они рождены работать, как лошадь, обречены на нищету, оставаясь вьючными животными, питаться экскрементами, как товарищи Одиссея и (чему возражал Кремул у Аристофана) salem lingere, лизать соль, опорожнять сточные места, рыть каналы, выносить грязь и убирать навозные кучи, прочищать трубы и вытирать копыта лошадей. Я ничего не говорю о турецких рабах на галерах, которые покупались и продавались как домашняя утварь… Одни едят, чтобы жить, а другие работают, чтобы выжить».

В рукописи, видимо, говорится Aries vel (или ut) aitotoapeos i. amarte vocatus, хотя понять смысл данного прочтения довольно затруднительно.

Кажется, филологи считают, что гирки – это монголы, обитающие в Гиркании. Но ссылка на Светония никак не связана с самим козлом.

А д а м а н т (adamant, άδάμας) – старинное обозначение алмаза, бриллианта, у древних греков, а также металл, сталь. Символ твердости.

Видимо, автор бестиария хотел сказать, что волы не способны двигать рогами, но, в отличие от гиены, легко вращают шеями, как показано у животного на иллюстрации. Шкура животного, обнаруженная в гробнице Тутанхамона на ложе, покрыта пятнами, как у гиены.

Большая и Малая Медведицы называют Упряжкой, поскольку эти созвездия напоминают повозку или тележку (Карлова колесница) с запряженными в нее быками.

С другой стороны, Левине в 1570 году назвал их «дромадерами» («пурпурный дромадер» на жаргоне 1700 года означало «плохой работник», таким образом можно было оскорбить вора).

Слово «осел» вошло в обиход лишь в XVII веке. Первоначально рифмовалось с «обезьяной». (Все одомашненные ослы имеют африканские корни, поскольку попытки приручить куланов (азиатских ослов) не имели успеха. Ослы стали первыми животными, которых древний человек использовал для перевозки грузов. Уже около 4000 года до н. э. в дельте Нила держали одомашненных нубийских особей. Чуть позже их приручили в Месопотамии. Известно, что этруски использовали ослов из Малой Азии. В Грецию они попали около 1000 года до н. э., а севернее Альп появились благодаря римлянам. Осел превосходит лошадь выносливостью и способностью дольше обходиться без воды и пищи. – Пер.)

Как отмечается в Британской энциклопедии, в древнейшем тексте «Физиолога» (см. приложения), на котором основываются бестиарии, приводятся имена согласно египетскому календарю. Если дата устанавливается точно, вполне возможно, астроном, который был знаком с историей календаря и подвижностью дня равноденствия, мог определить примерное время написания «Физиолога». В настоящее время ученые датируют этот памятник II или III веком. «Физиолог» состоит из отдельных (небольших) глав, содержащих описание животных и птиц (всего около пятидесяти), насекомых, минералов и т. д. с символическими толкованиями (так, свойства зверей сопоставляются с христианскими добродетелями).

О выполнении онагром определенных действий каждый час также повествует Джон Мейпл в «Деяниях судьбы». И «онагр кричит двенадцать раз днем и двенадцать раз ночью. И даже во время угасания луны (то есть когда она темная), жалуясь, что ничего не ест».

См. Цинторет у Плиния и Центарат у Эллия.

Название происходит от одноименного греческого города Опус, а вовсе не потому, что он так тяжело работал.

Однажды я наблюдал, как английский работник фермы вынул из кармана талисман и прикрепил к новорожденному жеребенку.

Лукреций пишет, что кентавры не существовали, поскольку продолжительность жизни человека и лошади различна. По его мнению, человек-лошадь должен обнаружить, что один из них умер от старости, в то время как второй процветает.

Прочтение рукописи в данном месте затруднено в силу того, что цвета редко описываются посредством других цветов, особенно в мертвом языке. Переписчик явно напутал и ошибся. Вскоре он начинает писать «contubitum» вместо «concubitum», иными словами, предлагает «aquarum», имея в виду «equorum». Однако общий смысл уловить можно.