Средневековые сказки - стр. 8
– Что ты несёшь, ошибка Бога! – прикрикнула она, прекрасно разобрав намёк – за оградой хоронят бродяг, ведьм, воров, самоубийц, и… шутов.
– Я лишь желаю удачи в вашем сегодняшнем предприятии, драгоценная госпожа, и стремлюсь предупредить о возможной опасности!
– Доброе утро, господа! – свежий, радостный голосок Марихен снял напряжение момента, и восхищённые взгляды устремились в её сторону.
– Да здравствует чудесная госпожа моя, да падёт низкой смертью дерзкая лиса! – прокричал шут, снимая со звоном шапочку и кланяясь юной графине. Та нежно улыбнулась ему и, чуть заметно порозовев, повела ресницами, догадавшись, что отвела опасность от допустившего двусмысленную вольность шута.
– О юная графиня, вы столь прекрасны, что мне приходит лишь сравнение со свежей розой, но оно так жалко и бледно по отношению к вам! – завёл сладкую песню смущённой Марихен сосед-герцог, и обнаглевший шут неожиданно для себя почувствовал вдруг укол ревности. «Что это со мной?» – удивлённо подумал он, и в этот миг резкая боль ожгла его поперёк спины – подрастающий господин Готлиб-Ян нещадно прошёлся охотничьей плёткой по Енотовым лопаткам.
– Чего стоишь ворон хватаешь, давай, скажи-ка мне, на что похожа вон та дама с дурацким фазаньим пером на шляпе! – злорадно указал он глазами.
– На женщину, ваше сиятельство… – начал Енот, но граф недовольно скривился, снова замахнувшись. – Но объевшуюся помидоров, отчего распух её живот, да так, что и корсет не утянул, а лицо покрылось пятнами!
Тут Готлиб-Ян, не выдержав, захихикал и отвернулся – лицо почтенной баронессы и вправду имело неровный цвет, и эту досадность она пыталась исправить пудрой, что, однако, только усугубляло положение. Еноту было очень неприятно издеваться над чьей бы то ни было внешностью, но того требовал жестокий маленький хозяин, и он не мог не подчиниться.
– Ну что ж, господа, отъезжаем! – провозгласила Анна. – Енот, поди сюда, шут! Ты непременно должен поучаствовать!
Один из конюших по знаку графини поднял карлика и ловко посадил на лошадь впереди Анны. Та, захохотав при виде его растерянности, крикнула:
– Вперёд! – и вся шумная процессия понеслась вон со двора.
– Он будет охотиться на мышей! – злорадно крикнул Готлиб-Ян, вырываясь вперёд, и так глянул на мать, что той стало нехорошо. «Я поговорю с ним вечером», – решила она и больше не думала о неприятностях, без остатка отдаваясь счастливому полёту скачки.
* * *
– Готлиб-Ян, я непременно хочу поговорить с тобой! – начала Анна, пытаясь поймать взгляд юноши, но тот мрачно уставился на трепещущее огненное сердечко свечи и молчал. Енот по повелительному жесту хозяйки поклонился и тихо вышел. Сил нет от капризных господ! Ему при его физической слабости очень нелегко постоянно быть на ногах, а то и на руках, и вертеться без конца, развеивая благородный графский сплин! Да ещё изматывающие ночные посиделки с графиней!