Средиземное море - стр. 15

Матросы ошарашено на меня смотрели. «Николаич, ты что! Тут акула с утра под нами ходит кругами! Ждёт, когда кто-нибудь в воду упадёт!» – «А я думал, вы пошутили…» Акула оправилась от испуга после моего прыжка и нервно рассекала плавником поверхность воды вокруг плота. Поняла, видно, сволочь, что упустила добычу. У меня реакция оказалась лучше.

Я пожелал матросам трудовых успехов и полез по штормтрапу на пароход завтракать.

*****

На «Красноводске» старшим механиком (по морскому «Дедом») был старый, 61 год, знаменитый на все Новороссийское пароходство одессит Михаил Яковлевич (фамилию, к сожалению, не помню). Моряки его уважали и называли сокращенно: Миша-Яша. У него была молодая красивая жена 37 лет и большой пёс-овчарка немецкой породы. Жена регулярно приезжала к мужу при заходе в совпорт, а с собакой Миша-Яша никогда не расставался. Дед присвоил собаке наименование «Байкал», он с щенячьего возраста нёс морскую службу вместе с хозяином и только раз в год сходил с ним на берег в отпуск.

Миша-Яша был настоящим моряком с большим одесским юмором, и мы с ним дружили.

Ввиду наличия молодой жены наш дед старался поддерживать спортивную форму. В Гибралтаре он приобрел кроссовки и красивые спортивные трусы с голубой полоской. И каждое утро в любую погоду он перед завтраком бегал по переходному мостику пару километров. Благо волна до переходного мостика редко доставала даже в штормовую погоду. Пёс его в этом моционе не участвовал, лежал где-нибудь на палубе в теньке и тоскливо следил за хозяином, чтобы тот случайно куда-нибудь не убежал.

Палубы надстроек на нашем судне были обшиты деревом. Поэтому собака, хоть и с трудом, но могла жить на этом пароходе. На судах, где все палубы просто железные, собаки, как и кошки, жить не могут. Начинают быстро чахнуть и умирают собачьей смертью.

Байкал от тоски по суше и от безделья растолстел до 90 кг и заметно отупел.

Как-то мне потребовался зачем-то старший механик. Я пошел к нему в каюту в кормовую надстройку. Постучал в дверь – тишина. Дверь в каюту открыта. Наверно, думаю, лежит в спальне на кровати и дремлет. Захожу в каюту и иду по направлению к спальне. В это время дверь спальни открывается, из неё быстрым строевым шагом выходит Байкал, подходит ко мне и без единого предупреждения кусает за правую ногу повыше колена. Тут же мгновенно получает сокрушительный удар кулаком между ушей.

После этого пропущенного встречного удара пёс уже не в состоянии был продолжать поединок. Он отпустил моё колено, как-то неуверенно повернулся и, покачиваясь и приволакивая задние лапы, зашёл обратно в спальню и лёг на коврик – явный нокдаун. Но, и моя рука после этого удара стала синеватого цвета: голова у пса оказалась твёрдой, как камень, и массивной, как у медведя.