Сравнительные жизнеописания - стр. 299
По этой причине предпринял я ныне описать тебе* жизни Тимолеонта Коринфского и Павла Эмилия, мужей, которые в равных предприятиях пользовались равным благоприятством судьбы и которые заставляют нас быть в нерешимости, случаем ли более или благоразумием совершили блистательнейшие свои подвиги.
Род Эмилиев в Риме, по признанию большей части писателей, есть из числа благороднейших и древнейших. Те, кто приписывает Пифагору образование царя Нумы, уверяют притом, что первый из Эмилиев, оставивший сие название потомкам своим, был Мамерк, сын мудрого Пифагора, прозванный Эмилием по причине приятности его речей.
Большая часть прославившихся из сего рода мужей были благополучны, пребывая тверды в добродетели*. Несчастье Луция Павла при Каннах доказало свету благоразумие его и доблесть. Он удерживал от сражения своего товарища* и, убедившись, что отговорить его от битвы невозможно, участвовал в деле против воли своей, но не принял участия в побеге. Начавший битву удалился от опасности, но Луций оставался на поле брани и погиб, сражаясь с неприятелями.
Дочь Луция Павла по имени Эмилия была замужем за Сципионом Африканским. Сын его есть Павел Эмилий, о котором здесь пишем. Он возмужал в то время, которое процветало славою и добродетелями знаменитейших и величайших мужей*, и ознаменовал себя перед прочими, хотя не следовал примеру отличных тогдашних юношей и с самого начала шел не одной с ними стезей. Он не старался усовершенствовать себя в судебном красноречии и нимало не употреблял приветствий и благосклонных рукопожатий, чем многие приобретают благосклонность народа. Причиной этому была не природная неспособность, но желание ознаменовать себя храбростью, справедливостью, верностью – качествами, превышающими все другие и которыми он превосходил всех своих сверстников.
Первая из важных должностей, которую он просил у народа, есть должность эдила. Ему дано было предпочтение пред двенадцатью другими искателями, которые, говорят, впоследствии все возведены были на консульское достоинство. После того был он жрецом из числа так называемых авгуров*, которых римляне постановляют попечителями и надзирателями над гаданиями по птицам и небесным знамениям. Эмилий, соблюдая отечественные обычаи с величайшей точностью и вникнув в благочестие древних, доказал тем, что священство, которое почитали некоторой почестью и искали для оной славы*, есть одна из самых высоких наук и тем утвердил мнение тех философов, которые определили благочестие как науку служения богам. Все совершаемо было им с великим искусством и старанием. Занимаясь священнодействиями, не был он отвлекаем ничем другим. Ничего не пропускал, не вводил никакой новости; спорил всегда с другими жрецами о малейших делах, касающихся священных обрядов. Он научал их, что, хотя бы думал кто, что божество снисходительно и оставляет без внимания такое небрежение, однако должно почитать злом для общества всякое пропущение и неисполнение священнодействия. Никто не начинает великим злодеянием возмущать общество. Не наблюдающие точности в малых делах уничтожают хранение всего важнейшего. С равным вниманием соблюдал он и сохранял военные постановления и древние обычаи. Предводительствуя войсками, он не старался угождать подчиненным и, подобно многим тогдашним полководцам, не домогался будущего начальства заранее, потакая воинам и показывая им снисхождение. Точно он был искусный жрец другого рода оргий – военных обрядов, научая и наставляя воинов, был страшен непокорным и преступающим должность свою. Этим способом он восстановил отечество, почитая победу над неприятелями делом посторонним; главным же – исправление и образование граждан.