Спрятанные во времени - стр. 37

– Ну, что вы! Для коллектива вы просто незаменимы!

«Еще бы знать, кто она такая», – черкнул он в скобках.

«Корзина со змеями» подозрительно посмотрела из-под берета и продолжила:

– Зимний сезон давно прошел. А вы до сих пор не включились в летние секции! – взвизгнула она, обороняя пространство перед собой вспушенным закладками гроссбухом.

Илья задрал подбородок, хлопнув себя по сердцу:

– Готов, готов как никто! Но прошу ваших рекомендаций.

– Кхм… Не елозьте, товарищ Гринев! Вы сами отлично знаете.

Так Илья оказался в хоре, стрелковом клубе и, кажется, еще каком-то кружке, явив все задатки всесторонне развитой личности.

На полу залы в косую плитку покоилась огромная ступня из папье-маше, лишенная продолжения. Ее обступало десятка два человек – в рабочей одежде, синих лаборантских халатах и строгих пиджаках со значками, выдававших ответственных работников аппарата. Царило гробовое молчание, в котором все сосредоточенно глядели на мучнисто-серую ногу так и этак, и каждый, вестимо, в ней зрел свое.

Одни кивали, другие цокали, третьи тянулись закурить, но, спохватившись, совали папиросы обратно. Грузчика Старожитнева молча и резко выперли вон из залы, чтоб не создавал угрозы для экспозиции – теперь он дымил на лестничной клетке и жаловался на начальственный произвол, доводя до каждого, кто имел оказаться рядом, какую несправедливость претерпел в оплату за тяжкий труд.

– Сколько же, позвольте спросить, это изваяние от стопы до маковки в высоту? – нарушил тишину невысокий плотный во френче, отворачиваясь болезненно от стопы, словно та давила ему глаза.

– Сверюсь с ведомостью, минуту, – отвечал ему рослый гражданин в пшеничных усах, доставая из холщовой сумки тетрадь. – Так… Двадцать метров сорок семь сантиметров. Плюс фундамент.

– Фундамент можно заподлецо наладить, – влез какой-то вертлявый тип в заломленной на затылок кепке. – Считай, двадцать с гаком выйдет. Потолки у вас сколько в учреждении? – обратился он к грузному, напоминавшему вставший на попа дирижабль, мужчине в лоснящейся серой паре, чей лоб и щеки покрывала испарина.

– По чем потолки у нас, товарищ Ужалов? – адресовал тот к френчу.

– От трех до семи сорока… плюс-минус! – рявкнул френч, раздувая ноздри. – Пятнадцать в обсерваторном.

– Плюс-минус… Вечно не знаете ничего! – возмутился «дирижабль», бывший ни кем иным как директором музея Василием Степановичем Вскотским, в эти минуты до нельзя раздраженным.

Жертва его, Тимур Багдадыч Ужалов, сверлил исполинскую стопу взглядом, не обращая внимания на патрона. Вся его фигура выражала досаду – досаду человека, которому придется, хочешь не хочешь, взвалить на себя заботы целого мира, населенного бездумными фантазерами.